Спасое. Да, господин Новакович тоже это подтвердит. И не только это, он даст показания и об анархистской пропаганде, которую вы проводили среди рабочих на стройке, о сомнительных типах, об агентах различных подрывных организаций Интернационала, которых вы приводили со стороны и брали на стройку, чтобы помочь им замести следы.
Марич. Господин Новакович даст такие показания?
Спасое. И еще многие другие.
Марич (смотрит Новаковичу прямо в глаза и, когда тот опускает взгляд, с глубоким презрением поворачивается к нему спиной и обращается к Спасое). Разумеется, среди этих безупречных свидетелей не будет отсутствовать и ваш уважаемый господин зять?
Спасое. Конечно, и он. Притом его свидетельские показания будут самыми тяжелыми для вас.
Марич. Ах, так?
Спасое. Отправляясь в эмиграцию, для того чтобы замести следы, компрометирующие вас, вы доверили этому молодому человеку некоторые ваши рукописи, как вы выразились, весьма ценные для вас.
Марич. Правильно!
Спасое. Вот видите, вы даже не отрицаете основного факта. Ну, конечно, правду отрицать невозможно. После ваших похорон мой зять, не зная, что делать с оставленными рукописями, начал их просматривать и, к своему великому удивлению, нашел в них секретнейшую революционную переписку с различными иностранными организациями. Переписку, ведущую не только в тюрьму, а прямо на виселицу. Молодой человек пришел в смятение. Он, конечно, не захотел держать у себя такие документы, а передать их полиции – зачем… зачем компрометировать вас, когда вы уже умерли? Мой зять посоветовался с господином Антой, как человеком опытным, и они вместе пришли к заключению – сжечь всю эту корреспонденцию в интересах вашего мира и спокойствия на том свете.
Марич (с ужасом и отвращением). И ваш зять даст такие показания?
Спасое. Да!
Марич. Это подтвердит и господин Анта?
Спасое. Господин Анта… Господин Анта даже поклянется на суде, если это потребуется.
Марич. Жалкий человечишко!
Анта (Новаковичу, скорее по секрету). Вот тебе на, почему же я жалкий человечишко?
Марич. Господин Протич, мне хотелось бы лично от вас услышать, действительно ли вы осмелились утверждать что-либо подобное?
Любомир молчит.
Спасое. Скажи ему, скажи ему смело!
Любомир (мучимый совестью, почти шепотом). Да… я дам такие показания!
Марич (вспыхнув). Негодяй!
Общее движение.
Я думал, вы обыкновенный вор, но вы хуже, вы разбойник с большой дороги!
Анта. Ого!
Спасое. Не волнуйтесь, господа! Ему нечем больше защищаться, он может только оскорблять.
