— Завтра дойдём, Олег? — спросила она. Я пожал плечами:
— Ну, сорок миль завтра кончатся точно. А там посмотрим — знать бы ещё, что мы ищем?
— Ход домой, что же ещё? — твёрдо и уверенно удивилась Танька.
Меня просто убила эта её уверенность. Даже ответа не нашлось, да я его и не искал. Разве что мне подумалось, что разочарование Танюшки при такой уверенности будет тяжёлым. Вдруг она его не перенесёт?! Чокнется, или ещё что…
— Тань! — вырвалось у меня.
— Что? — спокойно удивилась она, отряхивая ладонь о джинсину.
— Да ничего, — так же спокойно ответил я. — Просто — Тань-нь-нь… Колокольчик звенит, слышишь?
Она почему-то смутилась — опустила голову, стрельнула зелёными искрами из-под волос. Сказала:
— Хватит тебе. Ты что, в любви признаёшься?
Теперь уже я опустил глаза. И, рассматривая куртку у себя на груди, ответил:
— А если так? То что?
— Да ничего, — Танюшка поворошила угли в костре. — А помнишь, как первого июня мы были в Чутановке, у Вадима на даче?
— Когда вечером разожгли "пионерский" костёр, и я у тебя спрашивал, не больно ли кусаются комары? — усмехнулся я.
— Очень тактично и участливо спрашивал, — уточнила Танюшка. — Видимо, тебе это доставляло удовольствие? — я кивнул и получил в лоб веточкой, а девчонка продолжала: — Но я не про это… И не про костёр… Помнишь, как мы шли со станции? И ты ухитрялся одновременно поддерживать меня под руку, отгонять комаров, тащить на себе свой и мой рюкзаки, опираться на деревянную шпагу и трепаться со мной?
— Помню, — кивнул я, действительно с удовольствием вспоминая эти совсем недавние события. — А ребята вечером напали на нас из-за кустов…
— Придурки, — сердито вставила Танюшка, — я так испугалась… И ты с ними дрался и всех заколол.
— Их и было всего трое, — уточнил я.
— Всё равно… Было так… — она покрутила рукой в воздухе, — по-настоящему…
— Я на будущий год могу выиграть первенство город-район по рапире, — сказал я. — Ты придёшь за меня болеть?
— Конечно приду, — закивала Танюшка. Я приподнялся на локтях:
— Тань, а это правда, что ты говорила про школу? Что ты перешла в нашу школу?
— Правда, конечно, — она смотрела на меня через огонь, и я не мог различить выражения её глаз. Странно. Огонь должен освещать. Но он прячет, делая лица одинаковыми. Около огня невозможно разглядеть, какое у человека выражение глаз, улыбается он, или насмехается… Но сейчас я знал, что Танюшка говорит правду.
— А почему, Тань? — тихо спросил я. И подумал, что мы уже долго знакомы. И много раз уже сидели вот так у самых разных костров. Но такого разговора у нас ещё не было. — Почему ты так решила?
