[6] высказывается за Рим. А вражда между собравшимися в монастыре очевидна даже самым равнодушным.
Его мысли были прерваны гулким хриплым кашлем у дверей кельи. И Фидельма, и Эадульф одновременно повернулись. Пожилая монахиня стояла в дверном проеме.
— Pax vobiscum,[7] — приветствовала она. — Ты — Фидельма из Кильдара?
Фидельма кивнула.
— Я — сестра Ательсвит, domina в domus hospitale[8] в Стренескальке. — Она не сводила взгляда с Фидельмы, изо всех сил стараясь не дать ему устремиться на скамью, где лежало тело Этайн. — Настоятельница Хильда полагает, что тебе нужно поговорить со мной, поскольку я занимаюсь попечением о наших братьях во время синода.
— Превосходно, — вмешался в разговор брат Эадульф, вызвав очередной недовольный взгляд Фидельмы. — Ты именно тот человек, с кем нам следует поговорить…
— Но не теперь, — раздраженно бросила Фидельма. — Сперва, сестра Ательсвит, необходимо, чтобы лекарь вашего монастыря осмотрел тело нашей бедной сестры как можно скорее. Мы хотели бы поговорить с этим лекарем, как только осмотр будет сделан.
Сестра Ательсвит взволнованно посмотрела на Фидельму, потом на Эадульфа, и опять на Фидельму.
— Хорошо, — сказала она неохотно. — Я скажу брату Эдгару, нашему врачу, сейчас же.
— Тогда мы встретимся с тобой у северных дверей монастыря вскоре после того, как закончим здесь.
Снова тревожный взгляд пожилой монахини перебежал с лица Фидельмы на лицо молодого монаха-сакса. Фидельма была раздражена ее колебаниями.
— Время не терпит, сестра Ательсвит, — резко проговорила она.
Domina неуверенно мотнула головой и поспешила исполнить поручение.
Сестра Фидельма повернулась к Эадульфу. Черты ее сохраняли спокойствие, но зеленые глаза сверкали от ярости.
— Я не привыкла… — начала она, но Эадульф разоружил ее усмешкой.
— …работать с кем-то еще? Да, это я могу понять. Я тоже, и не меньше твоего. Думаю, нам стоит составить некий план, чтобы провести наше расследование без ненужных ссор и споров. И решить, кто главный в проведении этого расследования.
Фидельма удивленно посмотрела на сакса. Мгновение-другое она искала слова, чтобы выразить свое раздражение, но те лишь бессвязно мельтешили в голове и так и не сложились в разумную речь.
— Поскольку мы находимся на земле саксов, возможно, мне следует взять на себя эту роль, — продолжал Эадульф, не обращая внимания на бурю, которая, казалось, вот-вот разразится. — В конце концов, я знаю закон, обычаи и язык этой страны.
