В храме царила тишина, клирики и миряне напряженно наблюдали за происходящим.
Король поднялся и вышел, а вслед за ним вышли Хильда, Аббе, Колман, Деусдедит, Вигхард и Иаков.
В зале поднялся шум, присутствующие взволнованно переговаривались, пытаясь выяснить, не знает ли кто-нибудь, что значит это странное происшествие, и громко обсуждали его.
Две нортумбрийские монахини из Колдингема, которые сидели позади Фидельмы, полагали, что в королевство вторглось войско бриттов, воспользовавшись тем, что король занят в синоде. Они помнили тот злосчастный год, когда Кадваллон ап Кадфан, король Гвинедда, вторгся в эти земли, опустошил их и устроил резню. Но один брат из монастыря в Гиллинге, сидевший впереди, высказал мнение, что это скорее вторглись мерсийцы, ибо разве Вульфере, сын Пенды, не поклялся вернуть Мерсии независимость от Нортумбрии и уже не начал вновь утверждать свое владычество к югу от Хамбера? Мерсийцы уже ищут возможности отомстить Освиу, который убил Пенду и три года правит Мерсией. И хотя Вульфере и направил своего представителя в синод, это всего лишь грязная уловка, к которой прибегли мерсийцы.
Фидельма с интересом прислушивалась к этим политическим рассуждениям, но для человека, недостаточно знакомого со взаимоотношениями саксонских королевств, все это звучало крайне запутанно. И так не походило на ее родную страну, где царил четкий порядок и законность, где верховный король и его суд были властью, чьи решения не подлежат обжалованию. Даже если какие-то нижестоящие короли и спорили с верховным королем, они хотя бы номинально признавали власть Тары. А саксы всегда ссорились друг с другом, и меч был им единственным судьей.
Рука легла ей на плечо. Молодая монахиня склонилась к ней.
— Сестра Фидельма? Мать настоятельница требует, чтобы ты явилась в ее в покои. Немедленно.
Удивленная и несколько растерянная, не обращая внимания на откровенно любопытные взгляды Гвид и брата Торона, сестра Фидельма встала и пошла за молодой монахиней прочь от столпотворения, от смятения, воцарившегося в храме, по затихающим коридорам, пока ее не ввели в покои настоятельницы Хильды. Настоятельница стояла у огня, руки сложены на груди, лицо серое и напряженное. Епископ Колман, как и вчера вечером, сидел на скамье с другой стороны очага. У него тоже был вид угрюмый, словно его вдруг придавила какая-то тяжкая забота.
Оба были так погружены в себя, что даже не заметили ее появления.
— Ты за мной посылала, мать настоятельница?
