— Это ложь.
— Ты — бизнесмен. И очень занятой человек. По крайней мере согласно журналу «Хелло! ». Не думаю, что смерть Ставроса что-то изменила. Ты сделал свой выбор уже давно.
Кристос не собирался снова обсуждать вопрос об отцовстве. Этот мальчик был Теакисом и возвращался в свою семью. У них на руках имелся юридический документ, который Ава подписала, когда приняла деньги, предложенные Ставросом.
Кристос старался не вспоминать о тех давних днях в Греции. Он немедленно уехал, как только увидел Аву со своим братом, и вернулся к прежнему образу жизни. Эта жизнь, состоявшая из бесконечных путешествий и вечеринок, помогала ему стереть из памяти воспоминания о том времени, когда они с Авой были вместе. А вообще такой образ жизни представлял собой, можно так сказать, его месть. Будучи младшим сыном, он считал себя обреченным вести легкомысленную жизнь. Никто и не ждал ничего другого от младшего сына. Днем он занимался бизнесом, а все ночи напролет развлекался.
— Где мальчик? — спросил он.
Ава насторожилась. Скрестив руки на груди, она. , бросила взгляд в окно.
— Что значат твои слова о наследнике? — Ее голос задрожал. — Ты говорил мне...
— Я. знаю, что говорил тебе, но времена изменились. Мне надо, чтобы ты стала той женщиной, какой я когда-то тебя считал.
Это было недалеко от истины. Ему нужно от Авы то, чего она даже предположить не могла. Ему нужно, чтобы она стала такой же матерью, какой была его собственная мать. Матерью, которая могла бы воспитать мальчика, подготовив его к жизни в привилегированном мире, потому что у него самого недостаточно времени на это.
— И какая же это женщина?
— Такая, которой я смог бы доверять. Отец все больше слабеет и тоскует по своим внучкам.
— Тео совсем не такой, как эти девочки. Он не сможет заменить их, — заметила Ава.
— Что ты имеешь в виду?
— Тео — американец, Кристос. Он кое-что знает о твоем происхождении и наследстве, но он не грек.
— Я научу его всему тому, что ему необходимо знать.
Ава покачала головой.
— Ари ненавидит меня.
— Мой отец полюбит твоего сына.
— Не знаю. Я уже не та наивная девчонка, которой была, — сказала она.
— Ты по-прежнему молода, — сказал Кристос.
Она была на двенадцать лет моложе его. Когда-то он списывал на ее незрелость то, что она не всегда говорила ему правду. Но на этот раз он не будет таким всепрощающим.
— Став матерью, я быстро повзрослела.
