От костра идет шум, выкрики, дикий, нечеловеческий смех. Она не знает, что там происходит, но понимает: сейчас, в эту минуту, решается ее судьба.
Полуголый казак поднялся, молча подошел и, наклонившись, сдернул белую рубаху, под которой лежала Двойра. Звезды на ночном небе увидели скорчившееся, неподвижное женское тело, едва прикрытое рваной одеждой.
— Не подходи, не трогай мою деточку! Глаза тебе выцарапаю! — Как разъяренная дикая кошка, бросилась Маруся между Двойрой и казаком, вытянув вперед руку.
Она хотела еще что-то сказать, но послышался звук удара и Маруся со стоном рухнула на землю:
— Сжалься, Господи!
Казак попытался схватить Двойру, но она стремительно отскочила в темноту. Взгляд ее наткнулся на освещенную костром фигуру молодого казака. В его грустных, бархатных глазах Двойра увидела надежду на спасение.
— Спаси меня, не отдавай ему. — Девушка бросилась к нему, спряталась за ним, как прячется под деревом застигнутый дождем ребенок.
Парень вздрогнул. Только сейчас он впервые услышал ее голос. Она смотрела на него влажными умоляющими глазами, и он не мог отвести от них взгляда. Он стоял окаменев, лицо побледнело, сердце бешено колотилось в груди.
Выждав, второй казак подошел и снова протянул руку к Двойре.
— Он нечестно играл, обманул тебя, не хочу к нему! — закричала она.
Молодой все еще стоял, не двигаясь, но огонь уже загорелся в его глазах.
— Молчи, проклятая, а ну, иди сюда. — Выигравший казак потянул Двойру за руку, но молодой отодвинул девушку в сторону и встал между ними. Два кинжала сверкнули в свете костра.
— Братишки, что вы делаете? Из-за еврейки готовы друг друга зарезать? Мало, что ли, евреек на Украине? Опомнитесь! — кричал старик, не решаясь подойти к «братишкам».
Казаки глядели в глаза друг другу, сжимая в руках блестящие турецкие кинжалы с изогнутыми клинками. Вдруг молодой, как зверь, прыгнул вперед, и его противник упал на траву, захрипев перерезанным горлом.
— Будь ты проклят, грешная душа, из-за еврейки казака загубил. Чтоб тебе не было покоя ни на этом свете, ни на том, — выругался старик, плюнул и исчез в темноте.
Парень оцепенел на секунду, но тут же, опомнившись, крикнул:
— Эй, дедушка, куда ты?
— Знать тебя не хочу, продал ты душу дьяволу, — донеслось в ответ.
Парень постоял, не зная, что делать. Затем повернулся, отыскивая глазами девушку, и увидел, что она без сознания лежит на земле.
Он поднял ее, перенес поближе к огню, укрыл буркой, сел рядом. Костер освещал ее бледное лицо, глаза, прикрытые тонкими, прозрачными, как у голубки, веками, и вдруг казак почувствовал непонятную нежность к лежавшему возле него беспомощному созданию.
