— Ваши документы?
Я принял величественную позу и с подчеркнутой величавостью протянул:
— Чем озабочен ты, сын мой?
— Тамбовский волк тебе сын! — кукарекнул один из сержантов. — Предъявите документы!
— Как можешь ты так разговаривать со слугами Господа? — притворно возмутился я. — Грешно это, сын мой! Ох, как грешно!
Патрульные были неумолимы.
— Документы?
Второй сержант выразительно побряцал висевшими у него на ремне наручниками.
Должен признаться, что в тот момент моя душа ушла в пятки. Неужели всё? Неужели попался?
Но тут в игру вступил Радик.
— Дяденьки! Тетеньки! — слезно взмолился он, обращаясь к стоявшему в ожидании транспорта люду. — Чем могли согрешить перед вами два странствующих монаха? Мы служим Богу. Мы день и ночь молимся за всеобщее благоденствие. А эти выродки дьявола хотят ни за что, ни про что увлечь нас в свое адское логово.
Детская непосредственность моего спутника, ясный и безвинный взор его юных очей возымели воистину гипнотическое воздействие на сердобольных старушек. Они накинулись на "выродков дьявола" с той резвостью, какая бывает свойственна орлицам, защищающим своих птенцов.
— А ну, отстаньте от них!
— Что вы прицепились к монахам?
— Мы на вас коллективную жалобу напишем в министерство!
— Вы бы лучше бандитов ловили!
— Какие им бандиты! Бандиты им враз по шее накостыляют! Они могут только с монахами воевать!
К счастью, сержанты были очень молоды. А молодости свойственны прямота и максимализм. Вместо того, чтобы спокойно объяснить свои действия, патрульные встали в категоричную позу: мол, кто вы такие, чтобы нами тут командовать? Старушки взбунтовались не на шутку. Завязалась яростная перепалка. Градус противостояния рос все выше и выше. Милиционеры не выдержали натиска набросившейся на них толпы, и стали позорно отступать.
Чем завершилась эта спровоцированная Радиком битва, мы так и не узнали. Воспользовавшись воцарившейся суматохой, мы украдкой, под шумок, незаметно для всех, нырнули в подошедший ЛиАЗ, и были таковы.
Проехав остановки четыре, мы вышли и укрылись за расположенными невдалеке гаражами.
— Ну, братец, ты даешь! — восхищенно воскликнул я. — Я, конечно, видел тебя в кино. Но в том, насколько ты талантливый актер, убедился только сейчас.
— А-а-а, пустяки, — хвастливо отмахнулся Радик. — Это была не трудная роль.
— Однако, самое время определиться с новыми ролями, — констатировал я. — Появляться на людях в таком виде больше нельзя. Ориентировки на двух странствующих монахов нам, скорее всего, обеспечены.
