Откуда мне было тогда знать, что уже на следующий день судьба подставит мне жестокую подножку, и что вместо шикарного отдыха мне предстоит смертельно опасная борьба за собственное выживание…
Когда мы с Радиком подходили к железнодорожному вокзалу, меня кто-то окликнул. Я повернул голову и увидел Кузьменко. Мои брови приветственно взметнулись вверх. Приятно, все-таки, увидеть знакомого человека.
— Привет, — поздоровался я.
— Привет, — ответил он. — Ты что тут делаешь?
— М-м-м… Да так, знакомых встречаю, — уклончиво ответил я.
Кузьменко недоверчиво покосился на Радика и на нашу поклажу. Чтобы избежать новых вопросов, я бросил, что тороплюсь, и резко ускорил шаг. Пройдя немного вперед, я не удержался и оглянулся. Кузьменко продолжал стоять на месте и пристально смотрел нам вслед.
— Проклятье! Принесла его нелегкая! — проворчал Радик.
— Чего ты ругаешься? — спросил я.
— Теперь Баруздин точно узнает, что мы уехали. И без труда вычислит куда…
Мерный стук колес ворвался в мои уши, и я открыл глаза. Радик уже не спал. Он лежал на верхней полке, положив подбородок на обхваченную руками подушку, и, щурившись от светившего в глаза солнца, задумчиво смотрел в окно.
Мы буркнули друг другу "доброе утро". Я обулся, взял полотенце, вышел из купе, и отправился в конец вагона.
В вагоне было прохладно. Работал кондиционер. И я, привыкший к плацкартной духоте с помесью запахов пота и туалета, отметил про себя, что путешествовать в таких условиях — одно удовольствие.
Вымыв руки и умывшись, я подошел к висевшему на стенке расписанию, внимательно его изучил, после чего вернулся обратно.
— Дядь Жень, ты не знаешь, во сколько начинает работать вагон-ресторан? — позевывая, осведомился Радик.
Я пожал плечами.
— Нет. А зачем он тебе?
— Как зачем? Позавтракать же надо.
— А не больно ли разорительно завтракать в ресторане? — заметил я и указал на лежавшие на столе остатки нашего вчерашнего ужина. — Вон две булочки с сосисками. Чай сейчас наведу. Чем тебе не завтрак?
Мой спутник сморщился.
— Они черствые.
— Знаешь что, — предложил я. — Давай вагон-ресторан перенесем на обед. А что касается завтрака — скоро будет Воронеж. Стоянка — тридцать минут. Я схожу и чего-нибудь прикуплю.
— Я с тобой, — оживился мой спутник.
Я помотал пальцем.
— Ни в коем случае. Надо, чтобы кто-то караулил вещи. Мало ли что.
Когда поезд остановился, я спрыгнул на перрон, прошел через подземный тоннель, и оказался на привокзальной площади.
