Я робко поднял глаза. Катерина оценивающе смотрела на меня. Это смутило меня еще больше. Мое лицо запылало огнем. Я потупил взор, погладил кончик носа, потеребил подбородок, рассмотрел свои ладони, почистил ногти, совершенно не зная, как себя вести.
— Нужно сходить в магазин, — проговорила Катерина.
— Что купить? — выпалил я.
— Да нет, покупки я сделаю сама, — улыбнулась она. — От тебя потребуется лишь быть рядом. Съездим в "Рамстор", наберем все, что нужно, а после вернемся обратно.
— Я не имею права оставить пост, — замотал головой я.
На лице Катерины просияла улыбка.
— Ну, мы же ненадолго. Кроме этого, ты ведь оставишь пост не по своей воле, а по моему распоряжению. Если хочешь, можешь даже зафиксировать это в своем журнале. Я вижу, моя просьба кажется тебе несколько странной. Давай я тебе объясню, с чем она связана.
Катерина поменяла позу и горестно вздохнула.
— Ты даже не представляешь, как это трудно, быть предметом всеобщего внимания. В последнее время я хожу в магазин, как на казнь. Едва я там появляюсь, кругом разносится шепот: "Вон, жена Карпычева пошла". На меня устремляются десятки глаз: любопытных, завистливых, злых. Это жутко нервирует. И тут уже не до выбора товара. Хочется просто взять, что попалось под руку, и как можно быстрее исчезнуть. А когда рядом кто-то есть, можно на него отвлечься, и чужое внимание станет не таким чувствительным. Мне просто будет легче, если я буду не одна. Теперь тебе ясно, зачем мне требуется твое присутствие?
— Ясно, — облегченно вздохнул я. — Когда нужно ехать?
— Прямо сейчас.
В супермаркете моя спутница щебетала без умолку:
— Смотри, какие восхитительные чашечки! Тебе нравятся? Может, купим?… Какой торт тебе больше хочется, "Прагу" или "Наполеон"?… Ох, что-то мне приелась эта "салями". Давай лучше возьмем буженину… Я знаю, ты любишь форель. Но семга, поверь, ничуть не хуже…
"Слава богу, что она хоть не называет меня своим котиком, — раздраженно думал я, едва успевая вставлять в ее болтовню короткие "да", "пожалуй" и "конечно".
Народ, находившийся в магазине, не сводил с нас глаз.
Меня не отпускало ощущение, что хозяйка ведет себя так неспроста. И что дело здесь не в болезненном восприятии чужого внимания, а в чем-то другом. Но что именно скрывалось за ее любезностью, я узнал значительно позже.
Ближе к концу дня приехал Баруздин. Посчитав его появление обычным контролем работы подчиненных, я уже приготовился было сделать ему доклад. Но мой шеф отмахнулся и проследовал в дом.
