Сердце ее разрывалось. Она хотела бы обнять его, чтобы перенять часть его боли на себя, но ей казалось, что Чарли слишком горд, чтобы принять такое утешение.
— Хуже всего то, что Джулия беременна. У нас будет ребенок, Ангель, — он поднял на нее глаза, полные слез. — Как я скажу ей, что наша любовь противозаконна, а наш ребенок не имеет права на жизнь?!!
Она первый раз в жизни видела Чарли в слезах и не знала, как помочь ему. Ей и самой было больно думать о Джулии. Сказать беременной женщине, что она ждет ребенка от собственного брата, который приходится ей мужем, — это все равно, что убить и ее, и ребенка. Она уже видела безумные глаза Чарльза, когда он к ней пришел. Сейчас он зол на отца, на мать и на весь мир. Но Джулию он по-прежнему любит и никогда не посмеет причинить ей ту боль, которую переживает сейчас сам. Поэтому он и пришел сегодня к ней за помощью, а не за утешением.
Его слова были жестокими и больно резанули по сердцу Ангель, точно ножом. Ей и самой хотелось плакать. Она и не замечала, что по лицу ее катились слезы. Руки ее сами собой раскрылись в приглашающем объятии, и Чарли с благодарностью сел у ее ног, положив голову ей на колени. Так они и плакали вместе: Ангель — беззвучно глотала слезы, перебирая пальцами темноволосую голову парня, а Чарли рыдал навзрыд. Наверное, она впервые ощущала боль близкого человека так ясно, что ей самой от этого было больно. Так они сидели долго и совсем потеряли счет времени. Казалось, что все это случилось не сегодня, а много лет назад, что с этой болью они живут много времени и не знают, как с ней справиться. Они будто окаменели, ослепли, оглохли, перестали думать, чувствовать, понимать что-либо. Ангель вскоре справилась со своими слезами, но Чарли — еще нет. Конечно, он перестал так оглушительно рыдать, но тихо плакал, иногда всхлипывая. Она гладила его по голове, как мать, которая успокаивает расстроенного ребенка. Это постепенно подействовало: Чарльз Роберт успокаивался, слезы его высыхали. Он сидел так тихо и неподвижно, что на какое-то мгновение Ангель показалось, что он уснул у нее на коленях. Девушка осторожно взглянула на наручные часы: без двадцати двенадцать вечера. Неудивительно, что Чарли задремал. Он слишком много всего пережил сегодня, слишком много перечувствовал. Пусть отдохнет. Завтра будет новый день, который принесет ему решение. Сегодня это уже бесполезно.
— Чарли… — Осторожно позвала его Ангель.
