Бывало, отец, как всякий родитель, нас приласкает. Но для этого надо было поймать его на ничейной земле между усталостью и дремой, когда он вроде как забывался. Я подлезала к нему на покрытый пледом старый диван и собачонкой сворачивалась в его объятьях, подражая его измученности зноем и тяжкой работой.
Иногда Клэр пристраивалась рядом, если не желала оставаться в одиночестве или боялась грозы. Я же хотела просто уткнуться лицом в его ковбойку и притвориться спящей. Вдыхание взрослого запаха казалось греховным, но правомочным блаженством. Днем подобное было немыслимо, отец бы нас отпихнул. Несовременный родитель, воспитанный по немногим мужским правилам, теперь он не имел жены, которая оценила бы и смягчила его принципы. Вот и приходилось подлавливать его в сумеречном состоянии, когда на клетчатом диване он слегка размякал, обнимая прижулившихся девочек. Закрытые веки его трепетали — знак усталости, которая куда-то его утаскивала, словно речной буксир. Потом и я засыпала, достигая теснейшей близости к нему. Отец, который это позволяет, всю жизнь должен тебя защищать, думала я.
Более века назад, в августе 1849 года, кучка старателей разбила лагерь в долине, что в сотне с лишним миль к северу от Петалумы. Выстроив хижины, они назвали свое поселение Барсучий Холм и стали искать золото. По колено в ледяной воде, двадцать мужиков промывали лотки и едва не капитулировали перед грянувшими зимними бурями. Однако не прошло и полгода, как на участке, впоследствии получившем название Грасс-Вэлли (Травяная Долина), обнаружился кварц в золотых прожилках. Там выросла сотня кособоких гостиниц, на постоянно обновляемых картах запестрели чудные названия рудников: Бурда, Белая Горячка, Фальшивый Гром, Адское Наслаждение, Погост, Одинокий Джек, Богатый Чертяка, Непревзойденный, Серебряная Вилка, Конь-Качалка, Султанша. Без провианта застрявшие в горах мужчины поневоле становились охотниками, из дробовиков и револьверов паля в куропаток, рогатую скотину и медведей. Мясные лавки росли как на дрожжах. Пароходы курсировали вглубь континента аж до Фетер-ривер. Прибыла многоголовая культура. Шулеры, торгаши водой, наемные стрелки, проститутки, мемуаристы, кофеманы, целовальники, поэты, героические собаки, невесты почтой, женщины, влюблявшиеся в подданных госпожи-удачи, старики, перевозившие самородки в желудках, воздухоплаватели, мистики, Лола Монтес,[3] отменные и паршивые оперные певцы, блудившие направо и налево. От динамитных взрывов на крутых склонах сотрясалась земля. Тоннели под Айова-Хилл достигали семнадцати миль. Сгорела Сонора. Сгорел Вивервиль. Сгорели Шаста и Колумбия. Они были заново отстроены, опять сожжены и вновь отстроены. Наводнение затопило Сакраменто.
