Сидевший в полудреме Пино вдруг оживился. — Отец мой, не могли бы вы, если вас, конечно, это не утомит, выслушать мою исповедь? Прошло так много времени с тех пор, как я последний раз очищал свою душу.
— Как давно?
— С моего первого причастия.
— Друг мой, к исповеди надо готовиться. Вы знаете, от каких грехов хотели бы освободиться?
— Раймон, это такая чистая душа, что процесс причащения не займет у вас много времени, — прошу я за Пино.
Как только священник с грешником выходят, в комнате сразу же появляется служанка, чтобы немного согреть меня своим горящим взглядом.
Она улыбается.
Ее огромный рот приоткрывается, как бы приглашая в гости, но я остерегаюсь каннибалов.
Она вдыхает в себя шестнадцать литров кислорода.
— What is your name? [6] — спрашиваю я.
— Грас.
У меня появляется желание спросить, как пишется ее имя, с одной «с» или с двумя «ss», но спрашиваю другое:
— Грас, вы были знакомы с Мартини Фузиту, прихожанкой вашего святого отца?
— Которая недавно умерла? Конечно же, я знала ее, она часто бывала здесь!
— Что это была за женщина?
Толстушка открыла рот, похожий на салон «Боинга 707».
— Симпатичная, но она...
Она сделала знак, безошибочно говорящий об увлечении Мартини алкоголем.
— Поскольку святой отец разделял ее увлечение, то они были очень близки.
— Вам приходилось иногда откровенничать с ней?
— Во время отсутствия отца мы вместе проводили время.
— Женщины часто бывают откровенны друг с другом. Скажите, рассказывала ли она вам о своей работе, о своей жизни?
— Нет.
— Были ли у нее какие-то связи?
Толстушка помолчала, а потом вдруг словно засветилась вся изнутри, как бы обрадовавшись появившимся мыслям.
— Однажды, ожидая отца Раймона, она немного выпила и сказала мне: «Завтра я опять должна ехать в Юта. Ничто так меня не раздражает как эта гадкая пустыня!» — «И вы часто ездите туда?» — спросила я ее. «Каждую первую пятницу месяца, там я и подхватила эту дьявольскую болезнь», — ответила она мне.
Грас подошла ко мне ближе.
— Вы знали Мартини?
— Нет, не знал. Поэтому и хочу узнать о ней побольше. Она не говорила, к кому ездит в Юта?
— Я поинтересовалась, но Мартини, словно еж, свернулась в клубок. Это был ее большой секрет.
Благодаря Грас в комнате было чисто, опрятно, и все- таки достаточно аскетично, как и должно быть в ритуальных помещениях.
— Вы не знаете, Грас, почему так долго святой отец исповедует моего друга?
— Наверное, потому, что у того много грехов.
— Это удивляет меня. Человека, целомудреннее Пинюша, вообще не существует в мире, правда если не брать во внимание несколько его адюльтеров разного плана. Я не могу даже вообразить себе, в чем он может каяться.
