— Ну, мне просто хотелось сладкого, нельзя, чё ли?
— Чё, это после мешка пончиков из Сэйера, что ты слопал на завтрак еще в городе? Столько сахару — ты загнешься, не дожив до тридцати, вот чё. Сосуды будут как железные прутья.
— Ты небось тоже не отказался.
— Ну да, птушта я голодный был, скажешь, нет?
— Ты съел четыре штуки. А я тока две.
— Ну да, птушта я жрать хотел, ёптыть! Я ж ничё не ел, када это, с позапрошлой ночи, тока один паршивый пакет чипсов. Мои кишки, наверно, уж думают, что мне, на хер, горло перерезали. По правде, я б и еще пончиков съел. Ща помру с голоду. Дохлую собаку съел бы.
Алистер показывает на большую плоскость тускло поблескивающей темной воды, возникшую впереди, меж двумя холмами-стражниками. Мелкий городишко притулился у дальнего края воды, словно купа камышей, пресноводная растительность, будто само собой что-то выросло из озера, ила, слизи, черно-ледяной воды.
— Вон оно. Тормозни в Бале, ага.
— А там есть забегаловка, чтоб жареной рыбы с картошкой взять?
— Еще бы. И не одна, наверно.
— Ну лана, хорошо.
Они проезжают меж горами и дальше по дороге, ведущей к озеру. Глубокомысленно нахмурив лоб, Даррен спрашивает:
— Алли, ты када-нить думал, чё за жирный урод изобрел пончики? Об чем он, жирдяй, думал? Я знаю, чё он думал: возьмем кило жиру, обжарим в толстом слое жира, бля, намажем сверху сахаром, а потом набьем внутрь дополна варенья! Ну что за жирный урод это придумал, а? Наверно, он долго не прожил.
— Зато вкусно.
— Да, ничё так. Эт верно.
Алистер кивком указывает на воду за окном.
— В этом озере вроде чудовище живет.
— Правда? Чё за чудовище?
— Нинаю. Просто чудовище.
— Типа Несси?
— Нинаю. Када я там рыбу ловил, еще мальцом, один чувак из Штатов его искал. Сказал, ему кто-то еще сказал, что его видал, оно, типа, вроде крокодила, тока с ногами.
Даррен скептически поднимает бровь.
— Ей-бо, братан. Так прям и сказал.
Даррен недоверчиво фыркает.
— Честно, Дар, ей-бо не вру. Я те грю, там в озере черти-што водится.
— Да уж наверно, бля. Уж эти кугуты туда чё тока не набросали, господисусе. Приносили в жертву девиц и младенцев, чудовищу в озере, все такое.
— Да я те правду грю. Слушай, там в озере живет рыба, которая нигде в мире больше не водится.
— Щаз.
— Да бля, зуб даю! Я те грю.
— Правда? И как же она называется, эта твоя рыба?
— Сиг.
— Да ты гонишь. Сам небось придумал.
— Да не, честно. Во всем мире она тока в этом озере водится, в Бале. Ей-бо. Мой дед однажды поймал такую. Съел и все такое.
