– Привет, – тихо произнесла Энн в телефонную трубку.
– Энн, радость моя, это ты!
Дома, в Миннеаполисе, трубку схватила Элисон. Энн мысленно порадовалась этому обстоятельству.
– Почему ты так давно не звонила? – возмущенно кричала в трубку сестренка.
– Я… ну… Видишь ли, было очень много дел.
– Каких?
Элисон все было интересно.
– Мы обустраивались в доме. Нужно было все почистить, помыть, разложить.
– Большой дом, да? – с оживлением спросила Элисон.
– Да, я же рассказывала.
– Вы ведь могли вызвать специальную службу по уборке!
– Да, но, знаешь, мне было приятней заниматься этим самой. Когда у тебя появляется свой дом…
Энн запнулась на слове «свой».
– Давай, продолжай, рассказывай, – болтала без остановки Элисон. – Вы часто ходите на пляж? А до него далеко? А там подают коктейли? Слушай, мама так обрадуется, что ты позвонила! Она постоянно спрашивает меня – нет ли от тебя писем по электронной почте, нет ли писем… Правда, почему ты совсем не пишешь?
Энн вздохнула:
– Я же говорю… было много… много дел. И мне еще приходится… помогать Брайану по работе. Да, я помогаю ему по его работе, – она ухватилась за эту мысль, как за спасительную ниточку.
Что ж, разве нельзя считать выглаженную для мужа рубашку и сваренный с утра кофе помощью в его нелегком дне?
Наверное, можно…
Вот только, кажется, Брайану уже и этого от Энн не нужно.
– Он много работает, да? А как вы развлекаетесь? Ходите на премьеры, да? На спектакли, на выставки? Или в аквапарки? Энн, почему ты молчишь? Рассказывай, мне ведь все интересно!
– Да, были на одной вечеринке, – автоматически сказала Энн. – Тут все очень красивые и… и доброжелательные. Наряды словно с красных дорожек.
Про анорексию и озабоченность брэндами Элисон вряд ли стоит знать…
Хм, впрочем, если она и впрямь собирается поступить на учебу в Калифорнию…
Ладно, ей надо узнать об этом, но только не сейчас.
Энн позвонила сестре за поддержкой, а не за тем, чтобы читать ей всяческие нравоучения.
Вот только с поддержкой ничего не выходило. Чтобы получить поддержку, Энн нужно было пожаловаться, то есть рассказать, как дела обстоят на самом деле. Обнаружилось, что поделиться своими неприятностями Энн просто не в состоянии…
Ей было и неловко, и стыдно, и неудобно. Словно она пришла в жалком положении просительницы. Что она хочет услышать?
Что во всем виновата сама?
Что она недостаточно хорошо старается?
Что ей нужно стать похожей на звезд голливудского кино, ведь «здесь» у всех так принято?
