– Ну все, теперь мне – крышка, – засмеялся Гарри. – Мэй съест меня живьем.
– Нет, она попросит дедушку приготовить лепешки с твоими потрохами, – пошутила Ло. – Значит, до завтра?
– До завтра, милая… – ласково попрощался Гарри.
Теперь уже Ло не хотела спать. Схватив подушку, которая еще несколько минут назад покоилась на ее голове, она понеслась в комнату Мэй. Распахнув дверь, Ло влетела в комнату и запрыгнула на кровать, где Мэй устроилась с чашкой молока и читала на сон грядущий любовный роман некой Энн Вулф.
Вид Ло, влетевшей в комнату как ураган, до того напугал девушку, что она пролила молоко на одеяло.
– Ты что наделала?! – закричала Мэй на подругу. – Чуть до смерти меня не испугала!
– А ты?! Скрыла от меня, что встречаешься с Пэйном! Наша скромница Мэй!
Ло размахнулась подушкой и ударила ею Мэй. Стакан с остатками молока покатился на пол, а Мэй решила, что не останется в долгу. Вытащив из-под головы подушку, она шлепнула ею Ло.
– Это не повод врываться ко мне без стука и бить меня подушкой! – сквозь смех ответила она подруге. – Сейчас ты у меня получишь!
– Нет, ты!
– Нет, ты!
На шум прибежал Андрес и, увидев дерущихся и хохочущих девушек, постучал по дверному косяку тростью:
– Ай-яй, как не стыдно… – шутливо погрозил он пальцем. – И ты еще, Ло, обвиняла меня в ребячестве… Ложились бы спать, негодницы. Завтра вас не добудишься… – для порядка поворчал он и поплелся вниз по лестнице.
А Ло еще несколько часов сидела у Мэй и слушала, как та с горящими глазами рассказывает о том, какой Пэйн замечательный парень…
До конца съемок оставалось около часа, а лицо Ло нуждалось в повторном гриме: Чак Баффилд снимал сцену, где Норрис, разозлившись на свою жену Дору, поливает ее водой из садового шланга. По сценарию задумывалось, что Норрис направляет шланг на новенькое платье Доры, но рука Норриса дрогнула, поэтому струя угодила прямо в лицо Ло.
На Норрисово счастье, в этой сцене была задействована Ло, а не Хильда Морланд, иначе не миновать ему громких криков и упреков в том, что это было сделано нарочно.
Ло от всей души посмеялась вместе со съемочной группой и с самим Норрисом, который все же чувствовал себя виноватым. А Хильда Морланд молча злилась в своем уголке, шепча на ухо Мэлвилу что-то вроде «я бы ни за что не позволила».
– Друзья мои! – попытался Чак привлечь внимание актеров. – Мы тратим драгоценное время, за которое нам платят немалые деньги… Могу я попросить вас сменить, так сказать, смех на милость и успокоиться? Дорогая Мэй, приведите, пожалуйста, в порядок нашу Дору… Прискорбно, что вы не задействовали в гриме водостойкую тушь.
