* * *
Вечером Даша опять сидела с лохматым. Костяк принес половину курицы, сочных гранатов, что заказывала подруга для больной и фляжку с пивом, прихваченную уже по собственной инициативе. Одет был гость почти по-господски, только башмаки привычные – пыльные и протертые до дыр. С приглаженными волосами парень вызывал у Даши смутное ощущение подделки – вроде притворяется приличным. С другой стороны – почти симпатично выглядит.
– А ты храбрая, – сказал Костяк.
– Ты что это мне льстить вздумал? – хмыкнула Даша.
– Ну, с Дуллитлом тогда как нахально разговаривала. Прямо взяла лекаря за жабры и не выпустила. Правда, я почти ничего не понял, о чем вы говорили.
– Что там понимать? Наглость – второе счастье.
– А, вот это я понимаю, истинная правда. Только ты обычно не слишком счастливая бываешь. А тут смелая, уверенная.
– Не ври, – пробормотала польщенная девушка. – Просто выхода не оставалось. Ты, вот, когда нужно тоже меняешься. Рубашки нормальные надеваешь.
– Нравится? – Костяк плеснул в кружки еще темного пива.
У Даши еще от первой порции слегка кружилась голова. Но нужно же чуть-чуть расслабиться? Последние дни выдались жутко тяжелыми.
– Рубашка как рубашка, – девушка глотнула густую горьковато-сладкую жидкость. – Ты на человека стал похож.
– Я всегда так ходить не могу, – объяснил Костяк, хотя его об этом не спрашивали. – Мне работать нужно.
– Ох уж и работа у тебя, – вздохнула Даша. – Воришка несчастный.
– Может и несчастный. Ты-то когда на рынок сходишь и приоденешься по нормальному? Сколько можно нищету изображать? Деньги-то есть.
– Да, доктор благородство проявил, от платы отказался. Стыдно ему стало. Хоть и с опозданием.
– Ничего ему не стыдно, – ухмыльнулся Костяк. – Ему твоя хозяйка приглянулась. Он ей по правде помочь хотел.
– Ты-то откуда знаешь? Выдумываешь. Разве не я Дуллитла уговорила? – с неудовольствием пробурчала Даша.
– Ты-ты, не сомневайся. У сородича твоего времени не было. За ним и вправду следили. Я проверял. Когда ты его прижала, он рискнул задержаться. Но если руку, к примеру, мне резать нужно было бы, то вряд ли бы лекарь согласился. Что ни говори, а к красивой бабе мужчина жалости больше проявляет.
– Это Эле такая красивая? – с любопытством поинтересовалась Даша.
– А то. Все при ней. Лет десять назад она…. Ну, это уже неважно.
– Очень даже важно. Значит, ты тоже ради хозяйки суетился? Дон-Жуан костлявый. Она тебе в матери годится.
– Это неважно, – мерзко заулыбался лохматый. – Вот то, что она меня отлупила – это да, это меня серьезно охлаждает.
