Но Ренн чувствовала, что он чего-то не договаривает.
— Как только ты вошел в транс, — сказала она, — сразу поднялся сильный ветер. И он так сердито завыл!
— А я летел. А ведь я вроде бы не должен уметь летать.
Та капля все-таки сорвалась и упала на парку Ренн, затерявшись в густом оленьем меху: в точности, как чья-то душа, упавшая с небес на землю.
— Тебе не следовало этого делать! — сказала Ренн.
С трудом приподнявшись на локте, Торак посмотрел в щель. Ветер снова притих, зато возобновилась поземка, похожая на чьи-то призрачные пальцы, тянущиеся к нему по земле.
— Ничего, мы еще поборемся! — попыталась приободрить его Ренн.
Торак снова лег, зарывшись в спальный мешок до самого подбородка. И подумал о том, что Пожиратели Душ взяли Волка в плен.
Он никак не мог заставить себя сказать это Ренн — во всяком случае, пока не мог. Если она узнает, кто их враги, то, пожалуй, потребует, чтобы они немедленно вернулись назад, в Лес, за помощью. А может, и одна уйдет, а его бросит тут.
Торак даже глаза закрыл при мысли об этом.
«А кто они такие, эти Пожиратели Душ? — спросил он как-то у Фин-Кединна. — Я ведь даже имен их не знаю».
«Мало кто знает их имена, — ответил Фин-Кединн. — А те, кто это знает, никогда об этом не говорят».
«А ты знаешь? — спросил Торак. — Почему ты не хочешь сказать мне? Ведь мне на роду написано с ними сражаться!»
«Со временем скажу», — вот и все, что ответил ему тогда вождь племени Ворона.
И все это время Торак никак не мог разобраться, как же Фин-Кединн к нему относится. Он принял его в свое племя, узнав о гибели отца, с которым они когда-то давно, оказывается, были добрыми друзьями. Вот только Фин-Кединн очень мало и редко рассказывал о своем прошлом. Он сообщал Тораку лишь те сведения, которые считал совершенно для него необходимыми.
Так что теперь Торак знал лишь то, что Пожиратели Душ вступили в сговор, желая править всеми лесными племенами. И они уже начали забирать власть в свои руки, но могущество их было поколеблено сильнейшим пожаром, и с тех пор им пришлось скрываться. За это время двое из семерых нашли свою смерть. А потому, согласно законам лесных племен, их имена нельзя было произносить в течение целых пяти зим. И одним из этих погибших колдунов был отец Торака.
Где-то глубоко в груди Торака проснулась знакомая боль. Ведь его отец присоединился к этим знаменитым колдунам, которых впоследствии стали называть Пожирателями Душ, чтобы творить добро! Так ему и Фин-Кединн сказал. И Торак прямо-таки уцепился за эти слова. Они стали для него законом. Фин-Кединн сказал ему еще, что, когда Пожиратели Душ стали совершать всевозможные злодеяния, отец Торака попытался от них уйти, и они принялись ему мстить. Целых тринадцать зим они на него охотились, и целых тринадцать зим ему удавалось от них скрываться. Он даже сына своего растил вдали от лесных племен и никогда не рассказывал ему о своем прошлом. И вот позапрошлой осенью Пожиратели Душ все-таки его настигли. Они наслали на него огромного медведя, в которого с помощью колдовства вселился злой дух. Этот медведь и убил отца Торака.
