Когда мы поздно вечером приехали домой и стали ужинать, ребята из другой команды, жившей в нашей же деревне и работавшей в окрестностях Новоселок, рассказали нам, что немецкие самолеты сегодня к вечеру налетали с бомбами и пулеметными обстрелами на воинскую часть, дислоцировавшуюся около этого населенного пункта. Но вместо нее угодили на рабочие команды заключенных и гражданских москвичей, убив одного и ранив несколько человек. При этом одна сброшенная бомба не взорвалась, и саперы собираются завтра ее обезвредить.
Утром следующего дня я, Коля Захаров, Паша Галкин и еще несколько ребят выпросили у нашего начальства разрешение сбегать в Новоселки и посмотреть там на то, что вчера натворили немецкие самолеты. Подойдя к краю леса, мы увидели подвешенную на деревянной перекладине между двумя столбами бомбу, возле которой крутились два молоденьких сапера. Один из них крикнул: «Уходите все в укрытие!» Мы двинулись метров на тридцать назад, залезли в вырытый там окоп и начали из него смотреть, что же дальше произойдет. Саперы постреляли издалека несколько раз по бомбе из пулемета бронебойными и зажигательными пулями, но бомба все равно осталась целой. Тогда из окопа вышли два рабочих-москвича из команды, кажется, завода «Красный пролетарий» и заявили саперам, что они тоже раньше служили в армии саперами и хорошо знают, как надо обезвреживать снаряды и бомбы. Поэтому просят разрешить им выполнить эту работу, не делая никаких выстрелов по бомбе. Как ни странно, военные саперы согласились с обоими рабочими и разрешили им заняться очень опасной работой.
Бомбу сняли с перекладины и положили на землю. Саперы отошли в окоп, а оба рабочих (говорили, что у одного из них была фамилия Токарев) стали очень осторожно выкручивать у бомбы сзади что-то: то ли винт, то ли гайку, чтобы удалить взрыватель. Мы все с большим напряжением смотрели из окопа на происходящее. И тут внезапно совершилось самое ужасное – бомба взорвалась. Во-первых, раздался страшный грохот с выбросом огня, дыма, осколков и частиц грунта с ее места, а во-вторых… отлетели в разные стороны части человеческого тела, брызги крови и остатки одежды. Все выскочили из окопа, и многие побежали кто куда. Мы же сначала подошли к образовавшейся при взрыве воронке и заглянули в нее через облако дыма, нюхая его специфичный запах. Затем отошли от воронки метров на шесть и увидели на зеленой траве, в луже красной крови оторванную от туловища голову человека в кепке, белую ляжку ноги погибшего с остатками брюк и кальсонов и другие разбросанные вокруг части тел обоих несчастных. Изуродованные останки людей я увидел впервые, не предполагая при этом, что скоро буду видеть подобное уже не раз, будучи на фронте.
