- Щелк! Щелк! - еще два выстрела, и наши кони вылетают на небольшой курган.
С высотки мы видим, как по дороге несутся сани-розвальни, и в них два человека. Один погоняет каурого конька, торопит его, а второй лежит в санях навзничь, пытается привстать, приноровиться и выстрелить из пистолета. Вслед за ними, догоняя и на ходу постреливая из кавалерийских карабинов, мчатся три всадника, по виду, казаки, да вот только на их папахах красные полосы виднеются. Раз так, то те, кого они пытаются догнать, нам друзья.
- Я возницу знаю, это Мыкола, хороший парень с Еремизино-Борисовского хутора, - говорит Мишка и сдергивает с плеча свой дробовик, который здесь и сейчас против карабинов бесполезен.
- Раз так, то вступимся за него, - отвечаю я, спешиваюсь, и готовлю к бою хорошо пристрелянную винтовку. - Ты пока за курган отойди, а то с твоим ружьем здесь делать нечего.
- Да я... - пытается возражать Мишка, но я его одергиваю, и он, вынужденный подчиниться, спускается за курган.
Теперь, когда парень в безопасности, можно и повоевать. Всадники меня уже заметили, двое отделяются от погони и мчатся ко мне. Расстояние небольшое, всего метров семьдесят, и хотя противников двое, положение у меня лучше. Я прячусь за лошадью и твердо стою на земле, а они внизу и в скачке. Делаю первый выстрел, и передовой противник валится в снег. Целюсь во второго, но тот, резко поворачивает своего буланого жеребчика и, нахлестывая его нагайкой, мчится в сторону от меня. Мог бы и его свалить, но лишний грех на душу брать не стал. Тогда я еще не до конца понимал, что каждый враг, которого ты пожалел, это еще один ствол, который будет смотреть в твою грудь в будущем.
Третий казак с красной полосой на папахе, увидел такое дело, сначала остановился, а затем последовал за своим товарищем, развернул коня и помчался назад по своим следам. Меня это устраивало полностью. Поручив Мишке обыскать убитого мной всадника и поймать его лошадь, я вспрыгнул в седло, и направился к саням, которые уносились к нашей станице. Вскоре мне удалось их догнать.
Возница, плотного телосложения парень с округлым простодушным лицом, наконец-то сообразивший, что погони за ним более нет, остановился и теперь, выскочив на снег, обтирал своего почти загнанного каурку. Увидев меня, он улыбнулся всем своим распаренным красным лицом, и громко сказал:
- Благодарю, господин подъесаул.
- А ты меня разве знаешь? - удивился я.
