— И где он, ваш удалой?
— Погиб. Ты панику не наводи, — вмешался Антон Таранец. — Двадцать, тридцать… зассал и хнычешь, как баба.
— Ничего я не хнычу, — обиделся лейтенант. — Я сам Т-4 подбил и три пулемета раздавил.
И все же нас выдавливали из города. Слишком неравными были силы. Вернулись к двухэтажке, где ранее уничтожили противотанковую батарею. Здесь уже побывали немцы. Все четверо раненых были убиты выстрелами в голову. Один человек — один выстрел. Только на санитара и сержанта не пожалели пуль. Оба пытались обороняться. Мы определили это по стреляным гильзам. Автомат сержанта исчез, а его добили ударами штыка в живот. Наверное, действовали эсэсовцы. А что, остальные фрицы лучше? Тоже бы наших раненых прикончили. Разве что не так грамотно — по одной пуле в голову. Все они фашисты, и бить их надо без пощады.
До утра оборонялись возле двухэтажки. Отбили две атаки, починили танки. Погибших похоронили в воронке, насыпав небольшой холм. Ночью бой в городе продолжался. Мы снова собирали в окрестностях боеприпасы. Снарядов оставалось мало. Один за другим умирали тяжелораненые. Вокруг танков, как это часто бывает, скопилась пехота. Организовали что-то вроде линии обороны, а потом начался сильный обстрел. Стреляли уже со всех сторон, и мы ушли из предместья Харькова на северо-восток. Это было пятнадцатое или шестнадцатое марта.
Остатки бригады и другие подразделения с боями вырывались из окружения. В лесу за городом, где командование взял на себя какой-то подполковник, мы сцепились с немецкими танками и, теряя людей, уходили на восток. Наша группа была одна из десятков, может, сотен больших и малых подразделений, прорывавшихся из-под Харькова. Конечно, по своим масштабам взятие немцами Харькова нельзя было сравнить с окружением и ликвидацией 6-й армии Паулюса под Сталинградом. Но ответный удар, нанесенный фрицами через полтора месяца после капитуляции Паулюса, отбросил наши войска на южном участке на 100 и больше километров. Эти километры, чтобы не попасть в плен, нам предстояло преодолеть. И не по прямой, а обходя скопления войск противника, выискивая, пробивая слабые участки.
Это было второе окружение, из которого мне приходилось выходить. Хотя настроение людей было подавленное, но все мы отчетливо понимали, что это не массовое отступление осени сорок первого года, а последствия умело проведенной немцами тактической операции. Сталинград крепко изменил настроение в войсках. Иногда слышалось в разговорах такое: «Слишком резко рванули вперед наши командиры. А нам расплачиваться…»
