Гусейнов растерянно улыбался. Я читал в его глазах едва прикрытую радость. Он наконец покидает громыхающую, закопченную машину, весьма уязвимую для немецких снарядов, жизнь в которой совсем не похожа на победные киношные ролики, где «танки мчатся, ветер рассекая». Болванка шарахнула под брюхо, две других отрикошетили от брони. Рано или поздно найдется четвертая-пятая, которая проломит броню и разорвет всех нас.
— Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?
— Иди, Рафаил. Счастливо.
— Я трофейный «парабеллум» себе оставлю? — попросил он.
— Оставляй. В бою добыл.
Рафаил Гусейнов из города Астара, самой южной точки Азербайджана, шел по свежему хрустящему снежку в штаб бригады. Наверное, он рассчитывал, что продолжит учебу, а может, повезет, и останется в тылу. Бригада — подразделение большое. Есть ремонтная рота, тягачи, бронетранспортеры, трактора. Но механика-водителя, списанного по рапорту не за вредительство или оставление врагу боевой техники, наверняка снова включат в экипаж какого-то танка. Возможно, Гусейнов вернется с пополнением в соседний батальон, а может, и в наш. Кто там в штабе будет вспоминать про рапорт ротного командира!
Батальоны пополнялись машинами. Вместе с новенькими «тридцатьчетверками» приходили танки, побывавшие в боях. Несмотря на свежую краску, из некоторых еще не выветрился запах тлена. Так бывает, когда трупы пролежат внутри не одну неделю или куда-то под настил завалился кусок оторванной конечности. На это мы смотрели просто. Война, чему тут удивляться.
Мой взвод наконец полностью укомплектован. Виктор Иванов оказался опытным механиком. Портили его две вещи — излишнее самомнение и тяга везде командовать. Если со мной он вел себя тихо, то с Леней Кибалкой у них возникли трения. Механик, второе лицо в экипаже, сразу вознамерился поставить себя на место лидера. Бесцеремонно привлекал Кибалку и Легостаева к ремонтным работам. Танк уже пригнали из ремонта, но требовалось устранять мелкие недоделки. Кроме того, стукнули морозы, и приходилось постоянно топить под днищем машины небольшую печку, чтобы держать температуру масла в трансмиссии на уровне двадцати градусов.
Все три экипажа ночевали в одной землянке, однако ночью по очереди приходилось вставать и дежурить в окопчиках под танками возле печки. Я старался излишне не лезть в житейские дела экипажа.
Но, когда Иванов повадился посылать Легостаева за дровами, одернул механика. Тот отреагировал странно и заявил:
