Это наступление замковой сеньории, подчеркнем еще раз, не было явлением повсеместным, даже во Французском королевстве. В Нормандии, во Фландрии замки, по аналогичным причинам, оставались в руках графа и его доверенных лиц, а шателлении — не более чем административными единицами. Однако и в этих регионах, контролируемых сильными князьями, развертывалось строительство замков, пусть и не столь интенсивное, как в других местах. В Англии, завоеванной нормандским герцогом Вильгельмом (Guillaume), победитель диктовал побежденной стране свою волю из своих замков, число которых при его правлении возросло многократно, если к ним присовокупить и замки, построенные его вассалами.
Шатлены и «milites»
Кто же они, эти шатлены и их «milites» (воины), которых милитаризация общества выдвинула на авансцену истории и чьи имена заполняют собой хартии и повествования летописцев? Составляют ли они дворянство? Рыцарство? Вассалитет? Не имея пока возможности ответить на поставленный вопрос, который будет подвергнут детальному анализу в следующей главе, ограничимся общей констатацией вот какого факта: правящая аристократия на уровнях графов и шатленов и еще в большей степени их вассалов и вообще их «вооруженных людей» (зависимость которых может и не быть вассальной) — эта правящая военная аристократия была очень далека от того, чтобы составлять однородный «класс». Сверху донизу «класс» этот был расчленен на рад слоев, различавшихся между собой по степеням престижа, «благородства», могущества, социального статуса.
Во всех землях Империи издревле признавалось благородство по крови, по рождению, по происхождению от знатных родов>{14} — древнеримских, галло-римских или германских. Что бы историки ни говорили, но даже во Франции господа княжеств, графств и, в меньшей мере, шателлений — потомки разросшегося клана Каролингов, даже Меровингов или же галло-римских благородных семейств. В средневековой аристократии несомненен, стало быть, элемент преемственности и постоянства>{15}. Даже если не соглашаться с К. Ф. Вернером, который выводит вообще все средневековые благородные семьи из древнеримского нобилитета, — то и в этом случае нетрудно обнаружить среди графов и шатленов отпрысков семейств, которые некогда из поколения в поколение посвящали себя военной службе (militia) в древнем значении этого термина, то есть в значении выполнения общественного долга. Позднее семейства эти могли порвать на время со своей традиционной профессией, но все равно, по общему мнению, «благородство», обретенное предками, передавалось вместе с их кровью потомкам.
