– Мы просканировали твою память. Только потому ты до сих пор жив.
Я бухнулся на колени рядом с ней. Особо удивляться не было чему: вполне разумная предосторожность – на месте Каш'шшода я и сам бы поступил так же. Оглянулся, вспомнив про второго Поющего, но увидел только одиноко зависший над пустынным берегом в антигравитационном поле светящийся шар. Ментальный импульс канул в пустоту: никого поблизости не было.
Меня коснулась волна сочувствия, – но не жалости.
– Месстр ушел. А я не она – извини.
– Ты была при сканировании, – я не спрашивал.
– Естественно, была – иначе, как бы мне удалось помочь тебе.
– А мне нужна помощь?
– А разве прислужники Дома Спокойствия должны спрашивать тех, кто приходит к ним? – в тон мне сказала она.
– Я шел не к вам…
– Но оказался здесь, тем не менее. Или ты будешь отрицать и это?
Я вновь усмехнулся: стоило бы помнить, что пререкаться с прислужниками Дома Спокойствия – гиблое дело. Я облизнул губы:
– Ты была при сканировании… Ты видела…
Сочувствие. Поддержка. Понимание.
– Все, что можно было увидеть. В твоей памяти два блока. Один поставил ты сам, а точнее – твое подсознание, спасая тебя от воспоминаний о пережитом. Мы пробили его – отчасти, не полностью, – но пробили. А второй блок – это действительно дыра, прореха в твоей памяти. Такого никто никогда раньше не видел, ни в одном архиве нет даже намека на подобное. И – прежде чем ты спросишь – нет, нам не удалось добраться до причин… – она, многозначительно помолчав, легко провела пальцами по моей шерсти на руке. – … этого.
– И тебя не беспокоит… это? – я, в свою очередь сделав паузу, шевельнул рукой.
– Беспокоит, – честно сказала она. – Но я, Месстр, те, кто работают с нами – мы видели результаты сканирования. И потом, имеем небольшое преимущество, благодаря знакомству с архивами Клана.
Я вздохнул.
– Прости, я не понимаю.
Сожаление. Решимость. Сочувствие.
– А я не та, кто может тебе объяснить что-либо.
– Не может – или не хочет?
– Для тебя есть разница?
– Вы пробили первый блок, но я все равно ничего не могу вспомнить… почти ничего, – я постарался вложить в каждое слово максимум холода. – Блок был восстановлен?
Стальная броня спокойствия, о которую разбиваются в мелкую пыль льдинки.
– Ты вспомнишь все сам – довольно скоро, полагаю. И поблагодаришь за те дни, когда был свободен от прошлого.
– Тогда зачем эта сцена, там, у лазарета?
– Были сомнения. У многих. Мы решили понаблюдать за твоей реакцией на неожиданность, на жесткое давление с нашей стороны, как ты справишься с шоком.
