Я назначила ей встречу в восемь часов в кафе на площади Бланш. В том, что похоже на маленький домик. Там есть зал на втором этаже, но мы договорились, что я буду ждать ее на первом.
Я пришла на полчаса раньше и выбрала столик возле большого окна, выходившего на улицу Бланш. Официант спросил, не хочу ли я что-нибудь выпить, и у меня на миг возникло искушение заказать неразбавленного виски. Но это было глупо — в виски я сейчас не нуждалась. Я не чувствовала тяжести, которая обычно мешала мне дышать. Я ответила, что жду человека, и эти два простых слова подействовали на меня так же благотворно, как порция виски.
Она вошла в зал ровно в восемь. В том же меховом пальто, что и в прошлый раз, и в туфлях без каблуков. Она увидела меня сразу. Пока она шла к столику, мне показалось, что у нее балетная походка, но я лично предпочитала, чтобы она все-таки была аптекаршей. Она поцеловала меня в лоб и села рядом на банкетку.
— Вам сегодня получше?
Она улыбалась. Чувствовалось что-то надежное в этой улыбке и взгляде. Только сейчас я заметила, что у нее зеленые глаза. Я была не в себе в то воскресенье в аптеке, когда сидела там в кресле, а потом, в гостинице, свет горел очень тускло, не так, как здесь.
— Я вам кое-что принесла, чтобы подлечиться.
Она вынула из кармана пальто, которое положила на банкетку, две коробочки с лекарствами.
— Это сироп от кашля… Пить четыре раза в день… А это снотворные таблетки… По одной на ночь или когда чувствуете, что что-то не так…
Она положила коробочки передо мной на стол.
— Я считаю, что вам надо проделать курс уколов витамина В>12.
Я сказала просто спасибо. Мне хотелось сказать куда больше, но я разучилась, отвыкла, чтобы обо мне кто-то заботился, с того дня, как добрые монашки дали мне понюхать тампон с эфиром, когда меня сбила машина.
Мы посидели несколько минут молча. Несмотря на твердость характера, которую я в ней чувствовала, у меня было впечатление, что она так же застенчива, как и я.
— Скажите, вы не были раньше балериной?
Она удивленно на меня посмотрела, потом рассмеялась:
— С чего вы взяли?
— Мне показалось, что у вас балетная походка.
Она ответила, что, как многие дети, до двенадцати лет ходила в танцкласс. Но и только. Я вспомнила другую фотографию из коробки. Две девочки лет двенадцати в балетных трико. На обороте детским почерком фиолетовыми чернилами написано: «Жозетта Дагори и Сюзанна» — так звали на самом деле мою мать. Такая же фотография висела у Жана Борана в конторе над гаражом. Все еще шло хорошо в те времена, когда сделан этот снимок. Но когда же произошел несчастный случай с ее щиколотками или просто несчастный случай? Сколько ей тогда было лет? Теперь уже не узнаешь. Не у кого спросить.
