Над камином, выложенным из природного камня, висел плакат, изображающий восход солнца над горами, из-за ярких цветных мазков небо пылало, будто охваченное пожаром. В плакате не было ничего утонченного. Страстный и прямой, он походил на женщину, которой принадлежал.
В каждом углу виднелись какие-то причудливые безделушки. Странные корзины, наполненные плюшевыми мишками. Оловянный чайник с засохшим цветком, вставленным в него. Потрепанная кукла опиралась на викторианскую клетку для птиц, увитую английским плющом. Большой деревянный лебедь с потертыми крыльями и с боа из перьев, накинутым ему на шею, служил упором для двери.
— Чарити, последние дни ты какая-то ужасно тихая, — сказала Холли. — С малышкой ведь уже все в порядке, правда? Ты же говорила, что доктор считает ее совершенно здоровой. И она прекрасно выглядит.
Пока Чарити помогала Холли, Гвидо возился с девочкой, развлекая ее.
— Нет, малышка меня не беспокоит, — ответила Чарити.
— Тогда что же?
— Байрон, — вздохнула Чарити.
— А что такое?
— Он опять перестал меня замечать. Разве ты не видишь, он всегда и везде старается держаться подальше от меня? Вот как сейчас — пристроился в противоположном конце комнаты.
— Нет, не могу сказать, чтобы мне это бросилось в глаза.
— Но это правда.
— Ты в самом деле думаешь о нем? — Холли увидела в глазах подруги безмолвное страдание.
— Можно и так сказать. Что-то вроде того, как ты думаешь о Рике.
— О Рике? — ошарашено повторила Холли. — Постой секунду…
— Холли, ты целый вечер глаз с него не спускаешь. Это каждый видит. Я угадала симптомы.
— Просто он все время болтается на глазах, вот и все.
— Конечно. — Тон Чарити ясно показывал, что она нисколько не поверила этому объяснению.
— Давай вернемся к тебе и Байрону…
— Лучше не будем. Мне ясно, что я его не интересую. Тут ничего не поделаешь.
— Конечно, — передразнила подругу Холли, потому что теперь пришла ее очередь не поверить.
Их разговор прервало появление торта, огромного немецкого шоколадного торта с горящими свечами, который Уит собственноручно испек по такому случаю. Кто-то выключил свет, и все стали петь: “Счастливого дня рождения! ”
Для человека, который так много переезжал, она ухитрилась собрать много безделушек, отметил Рик. А Холли в этот момент занималась тем, что увеличивала свою коллекцию, открывая подарки.
С равным удовольствием Холли рассматривала и простые рисунки, подаренные детьми ее класса, и очевидно дорогие украшения американских индейцев, раздобытые для нее Шарон и Чарити. Какую бы женщину детские каракули порадовали так же, как красивые украшения? Рик такой не встречал.
