Соваться в Центр с таким настроем было безумием, но мне казалось, что я сойду с ума гораздо раньше, если не освобожу Катю. Иногда меня охватывало просто черное отчаяние – еще бы, я был один против всех, даже Борис, верный друг, выбыл из игры, раз за ним слежка, значит, ФСБ или «урусовцы» «пасут» его дом, и теперь там нельзя укрыться, передохнуть и спокойно подумать…
После того, как мне удалось бежать из выхинского отделения милиции, я впервые в жизни почувствовал себя так, как чувствует человек, объявленный «вне закона».
Ощущение постоянной опасности, слежки, боязнь совершить что-то, что привлечет к мне внимание милиции просто на улице или в метро, постоянно преследовало меня, и я стал замечать, что со стороны и впрямь уже вызываю косые взгляды людей – хмурый, небритый человек в не очень чистой одежде, с затравленным взглядом и суетливыми движениями заставлял прохожих сторониться, стараться не соприкасаться в транспорте, обходит на улице…
Я понимал, что в конечном итоге такое поведение может выдать меня, и тогда не избежать конфликта с милицией, но ничего с собой поделать не мог – нервы были на пределе, по-умному надо было бы «лечь на дно», затаиться, спрятаться, отсидеться где-то в укромном месте, но я не мог позволить себе этого – надо было спасть жену, и на сегодняшний момент я вступил в противостояние сразу с несколькими правоохранительными организациями, не считая Отдела Охраны Урусова и самого главного противника – «центровиков». Все ли противники мои были демонами зла? Наверняка нет, но к кому из них, не-врагов, обратиться за помощью, я не знал…
«А если опять попробовать связаться с Наставником?», – мелькнула шальная мысль: «Может, он чем-нибудь сможет помочь?». Это было, что называется, хватание за соломинку, но я все же пошел на это, – а вдруг повезет!
По захламленному двору я, поминутно озираясь, вышел в какой-то узкий, тихий переулочек, нашел телефон-автомат, и скрючившись под квадратным, застекленным колпаком так, чтобы мне было видно все вокруг, взялся за аппарат.
Не повезло…
Я набрал номер Наставника, трубку взяла женщина с тихим, усталым голосом. Я попросил Олега Александровича, и едва не выронил из рук дипломат, услышав: «Его больше нет! Он… Он покончил с собой!»
События разворачивались стремительно, и совсем не так, как бы мне хотелось!..
Где-то в центре Москвы…
– Дмитрий Дмитриевич! Какие новости из милиции? Они отреагировали на наше заявление?
– Да, господин Учитель! Воронцов включен, как подозреваемый, в вводную на сегодняшний день, его фотография разослана во все отделения и посты. Опергруппа с Петровки уже побывала у него дома. И что самое интересное – он один раз попался!
