– Руслан, кому ты лапшу вешаешь? – проникновенно поинтересовался Павлов: – Мы же с тобой двадцать лет знакомы! Скажи уж лучше – не можешь мне всего рассказать. Ладно, как ты любишь говорить – «Пусть все твое будет в ладах с твоей совестью!» Если что узнаю, я тебе позвоню. Ну, давай, жму руку, привет Динке и ребятам!
– Пока… – сказал Хосы, убрал телефон, и усмехнулся – дурацкий получился разговор. Ай да Воронцов! «Ищут пожарники, ищет милиция…» Да, пожалуй, только пожарники его еще и не ищут…
Хосы вскочил, в возбуждении заходил по кабинету, потом снова уселся за стол, и продолжил рисовать и думать: «Значит, жену Воронцова захватили те, кто интересовался Прибором! И наверняка они поставили условие: никаких контактов с силовыми структурами, отдаешь нам прибор, получаешь назад жену! Иначе она пострадает…»
Руслан Кимович некоторое время посидел, закрыв глаза, потом медленно поднялся, скомкал изрисованный дорогим паркером листок, поджег его, держа двумя пальцами на весу, а когда в руке остался лишь маленький клочок бумаги, а все остальное превратилось в пепел, резким и быстрым ударом левой руки развеял этот пепел в невидимую пыль.
Потом он вышел в приемную, наклонился к молчаливой секретарше, что-то быстро сказал ей на ухо, получил в ответ утвердительный кивок, и вышел, аккуратно закрыв за собой дубовую дверь…
* * *
Я сидел в подъезде старого, поставленного на капремонт, а потому пустого, и находящегося в полной разрухе, дома на Садовом, и сквозь мутное стекло в половинку театрального бинокля, добытого полчаса назад за бутылку водки возле станции метро Сухаревская у какого-то ханыги, рассматривал поблескивающее, стеклянное, устремленное ввысь здание Центра.
Конечно, разглядеть что-либо через зеркальные, тонированные стекла было невозможно, но я все же подметил немало важного – например, то, что охрана у входа вооружена, видеокамеры просматривают не только площадку перед главным входом, но и участки тротуара и проезжей части по сторонам от здания, а также и то, что наблюдение с использованием видеоглазков, поворачивающихся на кронштейнах, ведется и с той стороны здания, которая выходит в переулок.
Никакого мало-мальски обоснованного и обдуманного плана – как действовать в Центре, – у меня не было. Все, на что хватало моего воображения – это войти внутрь, где меня уже ждут, сказать: «Вот ваш Прибор, где моя жена?», и все… Дальше, в идеале, мне должны были вывести Катю, и мы бы, взявшись за руки, пошли домой и жили бы счастливо, и умерили в один день… Тьфу, мать-перемать, херня всякая в голову лезет. Впрочем, может, и не херня. Последний пункт – про умерли в один день – это как раз вполне реально…
