Если ему кто-то и встретился, то он все равно никого не заметил. Ему казалось, что прогулка продолжалась не больше тридцати минут, на самом же деле она заняла свыше двух часов. Все это время он провел в состоянии, напоминающем транс.
Иссиня-черная ночная темнота сменилась бледным полумраком, который с восходом солнца уступил место лимонно-розовому зареву. Постепенно проступили очертания сочно-зеленых холмов. Они напоминали изображения на листе фотобумаги, опущенном в ванночку с проявителем. Из ничего возникали смутные тени, затем появились неясные силуэты и наконец — полная картина, но Джош не мог сказать, останавливался ли он, чтобы сделать хоть какие-то снимки. Все кончилось тем, что Райдер неприятно поразился, когда обнаружил, что он вроде бы совершенно случайно пришел в то самое место, куда они с Малахаем Самюэльсом были приглашены на сегодняшнее утро.
Может быть, ничего случайного в этом и не было.
Профессор Рудольфо не стал спрашивать, почему Джош пришел так рано и как ему удалось разыскать место раскопок.
— Я бы на вашем месте тоже не смог уснуть. Идемте же вниз.
Джош был вполне удовлетворен тем, что профессор списал его появление здесь в половине седьмого утра на творческий энтузиазм. Он собрался с духом и осторожно шагнул на первую ступеньку лестницы, ведущей в склеп. Райдер не позволял себе заострять внимание на клаустрофобии, от которой он страдал всю свою жизнь. Она стала особенно сильной после того несчастного случая.
Обрывки музыки из оперы «Мадам Баттерфляй», которые привлекли внимание Джоша и привели его на этот самый холм, теперь звучали громче. Он сосредоточил внимание на душераздирающей арии главной героини и начал спускаться в тускло освещенный склеп.
Подземное помещение оказалось более просторным, чем предполагал Джош. Он с облегчением вздохнул и решил, что здесь-то уж как-нибудь вытерпит.
Профессор Рудольфо пожал ему руку, представился, убавил громкость запыленного черного проигрывателя компакт-дисков и начал экскурсию:
— Гробница имеет — для вас я пересчитаю метры в футы — восемь футов в ширину и семь футов в длину. Мы с Габриэллой, то есть профессором Чейз, убеждены в том, что она была возведена в самых последних годах четвертого века нашей эры. Точная дата станет известна лишь после проведения анализа изотопов углерода. Однако кое-какие артефакты, обнаруженные здесь, позволяют предположить, что речь идет о триста девяносто первом годе, том самом, когда был окончательно искоренен культ весталок-девственниц. Подобные украшения не свойственны захоронениям такого типа, поэтому мы полагаем, что склеп был построен для упокоения какого-то другого человека. Весталка была погребена здесь лишь потому, что жители Рима узнали о ее грехе.
