- А-а-а! - звериным рыком вскинулась тьма. - Убил!
- Что? Ты что? - захрипел шепотом его напарник. - Не ори.
- Глаз. Он... глаз выколол, - и бабахнул дверью, вылетев на улицу.
Рукой Майгатов попытался оттолкнуться от пола, чтобы сесть, но тьма опять навалилась на него. Она стала еще тяжелее. Только разило от нее не потом, а одеколоном. И была она ловчее. Потому что удавью хватку пальцев на своей шее он ощутил тут же. Отчаянно махнул кулаком в тьму и ни во что не попал. Впился ногтями в шерсть свитера на руках бандита и вдруг почувствовал, что слабеет.
Еле высвободившейся правой ногой он лягал во что-то мягкое, но лягал с каждой секундой все слабее и слабее. Все вокруг становилось ему безразличным. Душат - ну и пусть душат. Темнота побеждала его, всасывала в свою густую болотную жижу, а он уже и сам хотел в нее попасть и не понимал, чему и зачем все еще сопротивляются глупые руки. Темнота плотной ватой забила уши, и он уснул...
- Пф-ф-фру! От зараза!
Лошадь, что ли, фыркает возле уха? И почему идет дождь?
- Пф-ф-фру!
Ну и вонища от лошади! Из реки с вином она, что ли, вынырнула?
- Пф-ф-фру! Ну давай, давай! - ударила лошадь копытами по щекам.
- Не н-надо, - "Ну и голос у меня!" - Лошадь, не н-надо...
- Сам ты - лошадь. Я - химик.
Он столько всего видел в жизни, но лошадей-химиков - ни разу. И от этого сразу открыл глаза.
Прямо в лицо ему дышал перегаром Силин.
- Ты... ты... г-гад! - вдруг вспомнил тьму и попытался ударить химика, но тот ловко увернулся и сам еще раз хлестнул его по щеке.
- Я!.. Это - я!.. А душил тебя - он! - и показал в дальний угол площадки, где головой к обитой коричневым дерматином двери лежал Жбанский.
- Боцман? - удивился Майгатов и тут вспомнил голос бандита, державшего его за ноги, а потом... - Это он был, его голос...
- А ты думал, мой?
- Второй. Там еще один. Он...
- Не дергайся! Он уже сбежал. Ты ж ему глаз вырвал. Можно сказать, сделал еще одного адмирала Нельсона. Только в мичманских погонах...
Злой порыв ветра ударил во фрамугу на площадке и чуть не вырвал ее. Но где-то выше, может быть, даже на самом последнем, пятом, этаже, фрамуги не было, и оттуда слышался непрерывный, нудный гул, прорежаемый змеиным шипением ветра в еще не обсыпавшихся до конца, до голых ветвей, кронах каштанов, тополей и акаций.
- Откуда... это? - слабой рукой показал на желтую, засиженную мухами грушу лампочки.
- А-а, свет! - понял Силин. - Всего лишь рубильник включил. Они подъезд обесточили перед самым твоим приходом. Электричество, значит, экономили. На Украине с этим проблемы...
