- Где надо!
- Ох-ох-ох! Чего психуешь?
- Тебя б обманули - ты б не так психовал...
Майгатов обернулся и увидел вошедшую. Маленький ростик, округлое лицо, тонкие губки, испорченные до невозможности приторно-красной помадой, и брови. Конечно, не такие джунглево-непроходимые и широченные, как у отца, но тоже крупные и тоже самые заметные на всем лице.
- Здрассьти, - обиженно кинула она в сторону Майгатова, которого, наверное, иначе, чем папашиного собутыльника, не воспринимала, и гордо прошла мимо кухни.
- От характер! Вся - в покойную матушку! Та тоже, бывало, как психанет, так потом все тарелки по-новой приходилось покупать...
На сушилке над рукомойником стояли металлические тарелки и слушали грустную историю жизни своих предшественниц.
- Я так думаю, матросик ее на свидание не пришел. Она и психует. Так ты что про Леху хотел сказать?
Стены, кажется, возвращались на прежние места. Но в голове все еще гулял сквозняк, и он опять не понял:
- Какого Леху?
- Фу ты! Я ж с этой козой забыл, что ты не от него пришел!
- А кто такой Леха?
- Это старший мой. Мичманом он на крейсере. Хочет, гад, украинскую присягу принять. Говорит, что у них больше денег платют. А я, хоть и украинец, а его не пускаю. Не верю я во все эти переделы. Шо ж получается: шо Мазепа был умней Хмельницкого? А если умней, то чего ж тогда продул войну?..
Ну что за время! Любой разговор втекает в политику, как реки - в океан.
- Я б тоже запретил... Насчет присяги, - скосил глаза: стена остановилась, уже не плыла, стена сама смотрела на него желтым глазом часов. - Да, уже полдвенадцатого...
- А мы всегда поздно ложимся. Совы мы все. Шо я, шо девка моя, шо...
- Они во сколько приходили?
- Кто? - так поднял брови, что и лоб пропал. Одни сплошные волосы по самые глаза. А глаза - мутные, непонимающие глаза.
- Моряки. Срочной службы. Трое.
Глаза просветлели, стрельнули по погонам.
- Путаешь ты чего-то, старлей... Моряки какие-то... У тебя закурить нету?.. Жаль. Мне вообще-то запретили. Теперь кашляю шо нанятый. Видать, никотин кусками отпадает...
- Я не путаю. В ночь с четверга на пятницу к вам, сюда, приходили трое матросов. Старшина такой высокий, волос - ежиком, второй... ну, нагловатенький, приблатненный, а третий - азиат. Вспомнили?
Брови опали, открыв узкий лоб, глубоко пропаханный морщинами. Брови очень хотели закрыть глаза, потому что только глаза выдавали правду.
- Ну что?
- Давай еще по пять капель. У меня сегодня очистка мировая.
