- Чего надо? - хрипло спросили брови и закашлялись.
- Здравствуйте. У меня серьезный разговор...
Брови пошевелились, недовольно сблизились и, словно пошептавшись наедине, впустили его в квартиру.
- Заходи, раз серьезный.
Подчиняясь кивку бровей, Майгатов прошел на кухню и сел за стол с пластиковой крышкой, которая когда-то давно, еще при рождении в цехе химзавода, была белее снега, но после нескольких лет жизни в этой насквозь пропахшей сивухой квартире приобрела буро-серый цвет лица хозяина.
А тот прошаркал в угол, к газовой плите, закрываясь спиной, что-то пошурудил и сконфуженно обернулся:
- Был бы ты мент, я б с тобой и разговаривать не стал. Уже раз пять... или шесть... а, может, и больше с ними стычку имел. Соседи, гады, закладывают, шо я самогон гоню. Скоко аппаратов позабирали! Я ж с принципа государеву водку не пью. Токо самогон. Года с шестидесятого... А они моих принципов не принимают. На Корабелке когда жил, то соседи лучше были. Я их пользовал, они меня и не клали. А тут, в Стрелецкой, как квартиру получил, так с соседями уже труба... Интеллигенция, понимаешь... Не нравится им пролетарский запах... Тебе налить?
- Чуть-чуть, - сказал наперекор себе, потому что почувствовал: откажешься - вылетишь из квартиры. А если не вылетишь, то все равно толку не будет. Хозяин был из разряда тех работяг, что отказ от предложения выпить воспринимали как выражение презрения к нему, пролетарию. Полутонов такие люди не замечали, и весь мир в их сознании делился на друзей и врагов, на хороших и плохих, на белое и черное. Все новое, встречающееся им на пути, они тут же пытались отнести или к одной категории, или к другой. Попади в разряд врагов - и другом уже никогда не станешь.
Хозяин с наслаждением человека, потребляющего собственное произведение, громко выглотал полстакана мутной жидкости, бдительно проследил за тем, чтобы гость сделал то же и вроде бы небрежно спросил:
- Ну как?
- Сильная вещь, - еле сдержался, чтобы не вырвать.
- И я так считаю... А Леха грит: пойло ты, батя, гонишь. Ну чо он опять натворил?
- Леха-то? - подвигал по столу пустым стаканом. В голову ударил жар, что-то там скрипнуло, ухнуло, и стены кухни раздвинулись, поползли в стороны. - Какой Леха?
- Так ты не по его душу?
- Нет.
Стены отдалялись причалом. Он уплывал все дальше и дальше в дымку, и только когда раздался звонок в дверь, вспомнил, что он почти не обедал и совсем не ужинал.
- Ты где шлялась?
