Так что же, это Тёрн? Ноори показывает ей, Алиедоре, что случится, если «Воплощённый Тёмный» не будет уничтожен?
Она вгляделась. Чёрная фигурка становится больше, больше, и…
Нет, это не дхусс. Это… это… Алиедора не находила слов.
Девчонка. Та самая, что тащилась хвостом за дхуссом, за её, Алиедоры, дхуссом! Дитя Гнили. Случайно уцелевшая «лялька чорная», спасённая и выращенная рыцарями-магами Ордена Гидры, как считал сам Тёрн.
Комета приближалась, нарастала, заливая мир внизу сплошным алым заревом. Алиедора подняла бестелесный взгляд – от воздетых рук девочки-чудовища вверх тянулись неисчислимые нити, и по ним вниз, к земле, устремились полчища огнедышащих духов.
Девочка захохотала, и Алиедора каким-то чудом увидела сейчас нечеловеческий рот от самых ушей, ряды острых зубов.
А призраки все валили, валили сплошной массой, разевая пасти в беззвучном рёве, вниз, на замерший в тупой покорности мир. Там, где они касались земли, вспухали новые и новые пузыри Гнили. Они лопались, но из них появлялись уже не знакомые Алиедоре многоножки, но такие же призраки, как и те, что явились вместе с кометой. Теперь выдыхаемое ими пламя действительно жгло – жгло всё вокруг, но главным образом – саму землю, словно орда задалась целью обратить в пламя весь Лист, сделав его почти точным подобием своей собственной кометы.
Девочка хохотала.
«Это и есть Воплощённый Тёмный? – мысленно спросила Алиедора. – Не очень-то похож на Тёрна, не находишь?»
Тишина, показавшаяся невыносимо-звенящей, пустотой великого Ничто, окружающего Лист.
«Это… не так! Не… может… быть!» – вдруг ворвалось в сознание. Кажется, ноори кричала от боли, от ужаса, от внезапного осознания; это хорошо, боль порой очищает.
Алиедору словно ударила в затылок невидимая рука. Перед глазами взвихрилась радуга, и она вновь очутилась на самой вершине башни Затмений. Рядом, упав на колени, бурно рыдала девушка-ноори. Мудрая. Во всяком случае, по названию.
Что-то тут не так, запоздало подумала Гончая. Слишком уж она молода для подобного титула. «Мудрыми» в её понимании могли стать разве что старцы.
Но во всяком случае уже не пытается её, Алиедору, прикончить.
Доньята выпустила серый с тёмным пятном от собственной крови клинок. Чужому оружию она не верила, тем более сотворённому чародейством.
– Вставай, – неловко сказала она. Неловко, потому что вроде как врагу теперь требовалось выказать хоть какое-то, но участие, иначе от этой ноори вообще ничего будет не добиться. – Вставай. Скажи толком, в чём дело.
