Бросив дипломат на стол, Кэндзи повесил плащ и направился к кофейному аппарату. Он выбрал крепкий черный кофе с сахаром, который никогда не растворялся, а прилипал к дну чашки комком полупрозрачных гранул. Вернувшись за стол, включил компьютер и проверил часы — 8.00. Еще целый час до утренней «летучки». Можно немного поработать.
Ровно через час по всему офису завыли динамики. Подпрыгнув от неожиданности, Кэндзи влился в дружный поток коллег, спешащих в конференц-зал номер один: тесную пыльную комнатушку без окон, но с кондиционером, который, если работал, жутко свистел, а если не работал, то дрожал и постанывал. Стены были выкрашены в грязный желто-коричневый цвет. По этому поводу Кэндзи часто шутил с коллегами: мол, на ночь, когда все работники расходятся по домам, здесь запирают целое семейство курильщиков.
— Похоже, наши Ватанабэ [1] снова приходили, — говорил обычно Кэндзи перед началом совещания. Или: — Вижу, Ватанабэ прошлой ночью опять здесь побывали.
Шутка всякий раз вызывала смех. Но так было раньше. А теперь… Теперь Кэндзи помалкивал. Он не мог понять, в чем причина, тем не менее чувствовал, что в последние несколько месяцев коллеги от него отдалились. Нет, конечно, они были вежливы, как обычно. Однако его больше не приглашали пропустить по стаканчику после работы. Во взглядах, которые он иногда ловил на себе, не чувствовалось прежней доброжелательности. Несколько раз коллеги замолкали, когда он неожиданно появлялся рядом. Объяснение могло быть только одно — его считали виноватым.
Заняв жесткий пластмассовый стул в углу комнаты вдали от коллег, Кэндзи делал вид, будто перечитывает записи в ежедневнике, пока не пришел Син Исида. Он объявился через несколько минут, уверенно открыв дверь. Следом вбежал его ассистент — Акира Это.
— Всем доброе утро! — Исида поправил красный галстук и разгладил темно-синий пиджак.
Исида был невысок, но мускулист. Даже жена Кэндзи в прошлом году, когда весь отдел с семьями ездил на онсен [2], заметила его накачанные трицепсы и мощные предплечья. Она осуждающе оглядела тщедушную фигуру мужа, словно спрашивая: «И почему он не похож на своего начальника?»
Впрочем, Исиду уважали не только за безупречный вкус в одежде, превосходную физическую форме и положение в компании, но и за то, как он держал спину, как изящно передвигался и как спокойно и в то же время уверенно говорил с любым, вне зависимости от его статуса. Исиде было чуть за пятьдесят. Иссиня-черные волосы начали белеть на висках. Исида носил громадные очки в черной оправе, и если не говорил, то методично протирал толстые стекла белым носовым платком в горошек. Кэндзи всегда интересовало, стирает ли он один и тот же платок каждый день или хранит дома целый запас.
