– Он был чем-то напуган. Лица его я не видела, только спину, но даже спина у него была испуганная.
– Это был мой отец?
– Да.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, потому что видела, как он бежал.
– Я не понимаю.
– Он бежал, Чамди. Может, он очень любил тебя и ему трудно было оставить ребенка здесь и спокойно уйти. А может, боялся, что его поймают. Бежал, а почему – это тебе решать.
– Вы видели его лицо?
– Нет.
– Уверены?
– Нет.
– То есть видели все-таки?
– Понимаешь… я так ясно вижу его спину… До сих пор вижу. И с годами понемногу начала видеть и лицо. Такое, как у всех мужчин на свете. Лицо моего мужа или продавца овощей на углу. Они все одинаковые.
– Я не понимаю, миссис Садык!
– Я не видела его лица. Прости.
Почему же она лица не разглядела? Самого важного и не увидела.
– Но я сохранила белую ткань, в которую ты был завернут. Хочешь, я тебе ее отдам?
– Белую ткань?
– Пусть она будет у тебя. И покончим с этим. Подожди, я сейчас принесу.
Чамди ждет. Гладит ноги Иисуса, всматривается в его лицо. Ведь Иисус должен быть живой, а это мертвая статуя.
Миссис Садык возвращается с белой тряпкой. Обыкновенная тряпка, думает Чамди. Белая мятая тряпка в руках старухи.
– Ты был в нее завернут.
– Почему вы ее сохранили?
– Потому что на ней кровь.
Миссис Садык протягивает лоскут, Чамди в глаза она не глядит.
Он разворачивает ткань, на ней три бурых пятна. Как будто эту кровь специально для него сохранили.
– Что это? – удивленно спрашивает Чамди.
– Не знаю. Я столько лет об этом думала и не знаю.
– Это моя кровь?
– Нет, на тебе крови не было.
– Значит, это кровь отца?
– Если он твой отец. Я поэтому и сберегла.
Чамди слушает, как она дышит. Сейчас он слышит любой, даже самый тихий звук.
– Сколько лет тебе, Чамди? – мягко спрашивает миссис Садык.
– Десять.
– Уже нет.
– Как это?
– Сколько тебе лет, уже неважно. Ты стал мужчиной. Ты стал таким, каким я тебя воспитала. Прости меня.
Миссис Садык выходит из комнаты. Чамди не в силах шелохнуться. Он замирает, точно глупый зверек.
В голове столько мыслей, что они и на мысли-то уже не похожи. Просто слова. «Кровь» и «бежит». Чамди видит себя – белый сверток у колодца. Сверток, от которого в ужасе бежит взрослый человек.
