— Думаете, она была бы довольна?
Семеркет кивнул. Он понял — десятник пьян. Выражение лица Панеба слегка смягчилось, он налил в чашу вина и протянул чиновнику.
Тот печально покачал головой.
— Не хочу тебя обидеть, но выпить я не могу.
— У вас проблемы с вином? У меня тоже однажды так было.
— И как ты с этим справился?
— Я решил, что у всех остальных тоже есть проблемы, и что я в полном порядке.
Семеркета такой ответ застал врасплох, и он громко рассмеялся. К его смеху присоединился низкий рокочущий смех Панеба. Потом оба замолчали и стали рассматривать друг друга в новом приступе подозрительности.
— Это случилось из-за женщины? — спросил Панеб, выпив. — Так обычно и бывает.
— Да, — нехотя ответил Семеркет. — Из-за моей жены.
— И что же случилось? Она умерла?
— Нет. Она оставила меня, потому что я не смог дать ей детей, которых она хотела.
Панеб сочувственно посмотрел на Семеркета.
— И я тоже начал пить, когда меня оставила жена. Она сказала, что я ложусь со слишком многими женщинами. А ведь я ее предупреждал, когда мы вместе разбили кувшин: если женишься на змее, не жди, что она сможет летать.
— А если и сможет, то недолго, — ответил чиновник.
На этот раз засмеялся Панеб. Он сделал еще один глоток и обнял Семеркета за плечи.
— Поскольку ты оценил нашу здешнюю работу, дай мне показать тебе еще кое-что. Это может тебе понравиться.
Панеб потащил Семеркета к дальней стене. На ее поверхности было нарисовано в несколько рядов множество маленьких фигурок, каждая — всего в несколько дюймов высотой.
— Смотри внимательно, — велел десятник.
Уставившись на крошечных людей, Семеркет вздрогнул, поняв, что это — искусно нарисованные жители деревни. В углу самая красивая фигурка изображала женщину, играющую на арфе.
— Ой, это же Ханро! — сказал впечатленный Семеркет. — Похожа, как две капли воды!
— Что ж, — подмигнув с грязным намеком, невнятно проговорил Панеб, — мы, мужчины, знаем ее в другом обличье, а? У нас здесь рассказывают историю о том, что Ханро в интимные места укусил москит — и теперь у нее там вечный зуд. — Его вульгарный пьяный смех гулко отдался под сводом, но десятник замолчал, увидев серьезное выражение лица Семеркета. — В чем дело? Дуешься?
— Она — замужняя женщина, Панеб.
Десятник налил себе еще вина.
— Не говори, что сам с ней еще не лег!
— Не лег.
— Тогда ты — единственный мужчина в деревне, который этого пока не сделал!
Панеб пристальней всмотрелся в Семеркета, слегка покачиваясь.
