Делатель Калек потянулся к жаровне и зажал между большим и указательным пальцами светящийся уголек. Он быстро вставил уголек в зияющую глазницу, потом повторил ту же самую процедуру со второй. Раздалось шипение, до Семеркета донеся запах горящей плоти, и кровотечение прекратилось — как и крики. Последняя судорога — и человек потерял сознание.
Делатель Калек, перевязывая голову человека, заговорил удивительно высоким и приятным голосом:
— Дайте ему на ночь немного опиумной пасты — и так в течение трех дней. Никакой твердой пищи, только бульон. Если не начнется лихорадка, он выживет.
Делатель Калек тщательно вытер с себя высыхающую кровь.
Семеркет не видел, к кому именно обратился лекарь-отступник, но тихий голос ответил из полумрака:
— Пошлите его к Царю Нищих Севера, если выживет. Царь должен знать самое страшное, что ожидает шпионов, которых он еще пошлет в мое царство.
— Да, господин, — ответил Делатель Калек сладким от удовольствия голосом. Он был человеком, который наслаждался своей работой.
Другой голос окрикнул громче:
— Сам!
Гигант, что провел Семеркета через залы, сунул голову в комнату.
— Господин?
— Теперь займемся другими делами.
Семеркет был так заворожен зрелищем, что не осознал, когда Сам вернулся в переднюю и встал за его спиной, обнажив драконьи зубы в натянутой улыбке.
— Осторожней, — сказал гигант. — Бедняга, который там лежит, был виновен в том, что слишком много видел. — Он с притворной печалью покачал головой. — Но больше шпион не увидит ничего.
Сам сердечно рассмеялся, как будто они с Семеркетом были друзьями.
Чиновник последовал за ним в другую комнату. Железистый запах свежей крови пропитал здесь воздух, и, казалось, тут было слишком тепло. Внезапное движение в полутьме привлекло внимание Семеркета. То был баран, украденный из священного стада Амона в Карнаке. Его расчесанная белая шерсть спадала до полу мягкими волнистыми завитками, закрученные рога были густо позолочены. Баран был запряжен в миниатюрную колесницу из инкрустированного цитрусового дерева.
— Итак, меня навестил Семеркет? — раздался из этой колесницы глубокий голос.
— Да, это я, ваше величество.
— Но ты же был в Вавилоне, Трое или каком-то другом забытом богами месте, разве не так?
— Простите, ваше величество, но вы всегда точно знаете, где я… Как знаете и обо всем в Фивах.
В комнате раздался низкий смех, и Семеркет, заглянув в колесницу, встретился со сверкающими свирепыми глазами Царя Нищих. На шее его висели тяжелые золотые и серебряные цепи, на голове была помятая золотая корона. Несмотря на свои царские украшения, он был всего лишь безногим торсом с парой мускулистых рук: его ноги давным-давно отрезал другой Делатель Калек, еще до того, как он стал царем. Баран и колесница служили теперь ему ногами.
