Все снова взглянули на мертвую неясыть.
— Что нам с ним делать? — спросил Сорен. — Не хочется оставлять его здесь, чтобы его сожрала какая-нибудь рысь! Он пытался предупредить нас. Помните, как он кричал: «Спасайтесь! Спасайтесь!»
И тут послышался дрожащий голосок Копуши:
— Знаете что? Мне кажется, он предупреждал нас вовсе не о рыси!
— Что ты хочешь этим сказать? — сдержанно поинтересовалась Гильфи. — Что здесь были те, которые хуже, чем Сант-Эголиус?
Копуша растерянно закивал.
— Нет, мы не можем бросить его здесь! Он был храброй… доблестной совой, — горячо заговорил Сорен. — Он был благороден, хотя и не жил на Великом Древе сов-рыцарей!
Сумрак решительно вышел вперед.
— Сорен прав. Он был храбрецом. Я не хочу, чтобы он стал добычей грязных пожирателей падали. Их тут полно — не рыси так вороны, не вороны, так стервятники!
— Но что мы можем сделать? — спросил Копуша.
— Я слышал о погребальных дуплах, расположенных высоко в кронах деревьев, — задумчиво проговорил Сумрак. — Когда я жил в Амбале с одной семьей пятнистых совок, они там похоронили свою бабушку.
— Долго же нам придется искать в Клювах такое дупло, — пожала плечами Гильфи. — Ты сам только что говорил, что тут и леса настоящего нет, что уж говорить о высоких деревьях!
Сорен огляделся по сторонам.
— Он жил в этой пещере. Посмотрите повнимательнее, видите? Вон куча свежих погадок, вот запас орехов, а вот свежая полевка… Наверное, это был его последний ужин. Мне кажется, мы должны…
— Мы не можем оставить его в этой пещере, — перебила Гильфи. — Даже если это был его дом. Любая рысь запросто найдет его здесь.
— А мне кажется, что Сорен прав, — возразил Копуша. — Здесь пребывает его дух.
Вообще, Копуша был очень странным совенком. С точки зрения обычных сов, живших в реальном мире охоты, полетов и гнездования, этот житель пещер с длинными лапами, приспособленными для бега даже лучше, чем крылья для полета, с его пристрастном к норам и недоверием к дуплам, мог показаться очень непрактичным совенком. Но возможно, именно это выпадание из обыденного круга повседневных забот и мелких радостей совиной жизни давало ему возможность мыслить шире. Копушу гораздо больше, чем его друзей, интересовала сфера духовного, вопросы о смысле бытия и возможности жизни после смерти. В данном случае речь шла о посмертной жизни храброй пятнистой неясыти, погибшей в этой пещере.
— Дух его остался в этой пещере. Я чувствую это.
— И что нам теперь делать? — буркнул Сумрак.
