На старших курсах Саша встретился со своей будущей женой, Полиной, девочкой из большой крестьянской семьи, жившей на севере Архангельской области. Она с детства знала, чего хочет, стремилась уехать в город, выучиться и жить более легкой жизнью, чем та, что окружала ее в деревне. Я редко встречала людей более целеустремленных, напористых и работящих, чем она. В институт Полина поступила после медицинского училища, а поэтому была более зрелым человеком, чем мой брат, и в этом ему, несомненно, повезло. Она уравновешивала его бесшабашность и четко вела по жизни к успеху. Сразу после окончания института его оставили работать в клинике. Не прошло и нескольких лет, как он стал заведующим одного из хирургических отделений клиники. Он стал известным и уважаемым в городе хирургом, на его операции ходили смотреть и учиться студенты мединститута.
Полина и Саша поженились, когда я училась в Ленинграде на первом курсе аспирантуры. Это было в январе 1972 года, когда даже в Ленинграде зима стояла какая-то особенно холодная, снежная и ветреная, а уж Архангельск встретил меня арктическим холодом и темнотой. Брат просил меня привезти на свадьбу букет белых кал. Как я ни укутывала цветы, как ни берегла, они все равно замерзли, и в Архангельск вместе со мной прилетели белые ледышки, в помещении превратившиеся в бесформенную кучку увядшей травы. Свадьбу сыграли студенческую, небогатую, но шумную, хмельную и веселую, как и положено. В том же году Сашу забрали служить на северный флот, а Полина родила их единственную дочку, Наташу.
Наташа родилась в Вологде и первый год жизни провела здесь же с моими и Сашиными родителями, а потом ее каждое лето отправляли к нам, потому что Вологда по сравнению с Архангельском — все равно, что Сочи. Бабушка каждый день возила ее с собой на дачу за деревней Баранково, где ребенок познавал жизнь и учился любви к природе. Наташа как будто вобрала в себя всю энергию, которая заключалась в ее деятельных родителях, она ни минуты не сидела на месте, ее нельзя было остановить, на улице ей всегда нужно было все и сразу! Никогда не забуду, как мне приходилось ловить ее двухлетнюю за подол платьица посреди улицы, когда она внезапно бросалась на другую от тротуара сторону, увидев там что-то интересное. Какого страха натерпелась я однажды, когда мы пришли с ней на детский пляж у Соборной горки и стали раздеваться вверху подальше от воды и от греха. Не успела я снять юбку, как Наташка рванула в воду. От неожиданности я притормозила, и какое-то мгновение смотрела, как она летит сверху вниз и скрывается под водой. Дальше уже летела я, вытаскивала ее и вытряхивала из нее воду, которую она успела хлебнуть. Как все дети Андреевы, она рано научилась говорить и трещала без умолку, восхищаясь всем, что ее окружало. Умная, смышленая, любопытная, она кричала на весь автобус, везший их с бабушкой на дачу: «Бабуска, смотри. Корова! Живая!» Не считая собак и кошек, первых настоящих животных она увидела в Вологде. Или, в автобусе же, громко заявляла: «Бабушка у меня никого нет. Ну, роди мне хоть котеночка!» На что бабушка к всеобщему удовольствию сурово отвечала: «Пусть тебе твои родители котят рожают!»
