Так вольготно, как у Светланы на кухне, я чувствовала себя только еще в одной семье — у Майи и Володи Квятковских. Красивая, темпераментная и талантливая Майя уже тогда была тонким переводчиком произведений испанских поэтов семнадцатого века и лирики португальского поэта шестнадцатого века, Луиса де Камоэнса, а милый, добродушнейший и умнейший Володя был кандидатом наук, доцентом и преподавателем английского языка. С ними я познакомилась тоже благодаря Тамаре. Сколько чудесных вечеров мы провели, распивая чаи, приготовленные большим специалистом в этом деле, Володей Квятковским. Наши друзья жили тогда в коммунальной квартире старого дома на Петроградской стороне, и мы часто навещали их. Навсегда влюбленные в Ленинград, весенними и летними вечерами мы вместе бродили по его историческим улицам, где каждое здание, каждый камень — это Пушкин и Достоевский, русские государи, благороднейшие дворянские семьи, лучшие умы и таланты России старой и новой. Тем и хорош Санкт-Петербург-Ленинград, что все, о чем здесь говорится, никуда не ушло, как не уходит нигде, а живет в генетической памяти города и его населения, при условии, конечно, что старинные постройки никто не рушит и не уродует. До сих пор Питеру удавалось сохранить свое прекрасное лицо. Даст Бог, так будет и дальше.
Тамара в очередной раз помогла мне в поисках самой себя. Она отвела меня в Дом писателя имени Маяковского, прописанный в старинном особняке на улице Воинова, 18, в секцию художественного перевода ЛО Союза писателей РСФСР. Это был уютный, красивый дом, с целым рядом роскошных гостиных: белой, красной и «мавританской» деревянной, отделанной дорогими породами дерева, со старинной, дореволюционной мебелью, коврами и люстрами. Белая гостиная, самая большая, с гипсовыми барельефами, лепниной и медальонами на потолке, служила актовым залом, здесь проходили знаменитые альманахи новых переводов, которые назывались «Впервые на русском языке». Красная гостиная и деревянная гостиная были сравнительно маленькими и уютными. В них проходили заседания переводческих секций и совещания руководства Союза. Просто находиться в этом доме доставляло истинное наслаждение, вся окружающая обстановка, собиравшиеся там люди, располагали к творчеству и творческому общению. Семинар вела Эльга Львовна Линецкая, старейший мастер ленинградской переводческой школы. Широкий круг читателей помнит ее имя по переводу книги Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая, собаки», сделанному совместно с Марком Донским, а также по непревзойденным переводам Поля Верлена. Она приняла нас с Тамарой в ряды, опекаемых ею, молодых переводчиков с радушием и любовью, и с первых дней нашего знакомства называла нас «золотым фондом» своего кружка. Стоит объяснить почему. В беседе со всем кружком она обнаружила, что «Библию» до встречи с ней читали только мы с Тамарой. Для переводчиков это было непростительным упущением, поскольку вся западная литература так или иначе связана с «Библией», сюжетами, названиями книг, эпиграфами, именами или стилистическими приемами. Тамара, естественно, сразу понравилась Эльге Львовне, своими прекрасными стихотворными переводами из Т. С. Элиота. Мне же страшно льстило, что Эльга Львовна и во мне увидела переводчика прозы одного из сложнейших американских писателей, Томаса Вулфа. Весь 1972 год я исправно переводила его рассказы, но дальше так и не пошла, потому что нужно было заниматься диссертацией. Однако, часы, проведенные с Эльгой Львовной и ее кружком, незабываемы. Как она умела подбодрить начинающего переводчика и как была строга и принципиальна в отношении уже сложившихся художников слова! Сколько нового и нужного для себя я почерпнула на ее занятиях!
