— Вы так находите? — В глазах Спасаломской было скорее недоверие, чем страх.
— Уверен, — твердо сказал Шешель, нисколько не краснея от этого лживого слова.
Сам-то он не был уверен, что ничего не произойдет, а придерживался как раз обратного мнения, но всячески старался этого своим видом не показывать, напустив на себя беспечность. Еще он чувствовал страх, но не за себя, потому что оказывался куда как в более опасных ситуациях, несравнимо более опасных, и сердце у него тогда билось так же ровно, как и сейчас, даже ровнее, ведь сейчас он беспокоился за Спасаломскую, а тогда не беспокоился даже о себе.
Они успели чуть подвинуться в сторону, поближе к стенам, пока их не захлестнула толпа, поэтому оказались не в самой стремнине, а чуть с краю, где течение было не столь быстрым. Довольно скоро их отбросило к домам, на тротуар, где почти никого не было, так что они оставались здесь в относительной безопасности.
Внимания на них никто не обращал. Двери клуба оказались закрытыми, подергав их и не отворив, демонстранты еще с полминуты решали, вышибить ли их чем-нибудь, но сколько они ни бились плечами о двери по одному или по нескольку разом, те не поддавались ни капельки, а более эффективного тарана под рукой было не сыскать.
Звонко разбилось стекло, но камень угодил в него на излете, упал между рамами, пробив лишь внешнее стекло, а на внутреннем оставил паутину трещин. Почти тут же в это же стекло попал другой камень. Он-то пролетел навылет, оставив следом за собой вместо первого стекла лишь клыкастые острые осколки, а во втором приличную дыру, скатился на пол, пойманный портьерой. Шешель не видел, кто кинул эти два камня.
Камни нашлись почти у всех, но богатого опыта в камнеметании ни у кого не было. Им бы пригласить сюда краснопресненских рабочих — тех, что одиннадцать лет назад вздумали баррикады городить на улицах, но за прошедшие годы участники тех событий прежние навыки растеряли, обзавелись новыми и об ошибках молодости вспоминать не желали. «Бес попутал», — только и говорили они, если кто пробовал расспросить их о тех днях.
Большинство камней, ударяясь в стены, пробить их, конечно, не могли, а лишь сбивали штукатурку, обнажая кирпичную кладку. Скоро все стекла оказались выбитыми, и лишь до второго этажа флигелей камни все никак не долетали, ударяясь или чуть ниже стекла, или в редких случаях дробили мрамор подоконников.
— Мы должны с корнем вырвать этот сорняк! — закричал кто-то из первых рядов, обернувшись на миг к своим товарищам, а потом из толпы к дому полетело что-то дымное, огненное, срезало осколки стекла расплескивая на них часть своего пламени, которое стало стекать вниз потоками, как лава, поджигая оконные рамы.
