С тех пор доставка книг и их перепродажа были у Вити поставлены, можно сказать, на поток. Деньги – товар – деньги. Золотишка прикупил еще, хотя пришлось давать девицам "на лапу", в ценах теперь разбирался, одевался щеголем, спасибо Юльке. Подорожных нашлепал кучу, так что с транспортом проблем не было. Свое обещание взять с собой сестрицу выполнил. Были в старом Петербурге вдвоем, ходили с барышней Джуди под ручку по Невскому. И вот ведь повезло – встретили у выхода от Смирдина САМОГО! Витек удивился – ну, никакого величия! Маленький, желтолицый какой-то, одет без шика, а еще Великий поэт времен и народов! Юлька, та прямо обомлела, а когда они почти столкнулись в дверях, повернулась к ВЕЛИКОМУ и прошептала: "Люблю, – говорит, – тебя, Петра творенье…" – и юрк за угол, а там присела и ну, хохотать: "ОН же… он же… "Медного-то всадника" еще не написал, а я – ему… Вот, начнет писать, вспомнит, как некая барышня продиктовала ему строку… Глядишь, и напишет об этом".
Вот за это братец ее крепко отругал. Потому что это уже не контакт для дела, а вмешательство в исторический ход событий. К этому времени Витя уже начитался научной фантастики, и хоть знал, что там все выдумки, а кое-что все же надо брать в расчет! Больше он сестрицу с собой не брал, как ни просилась.
А там уже настало новое лето, жара, и у старших Громушкиных опять вспыхнул интерес к прогулкам в прошлое. Особенно папаша – то ему на рыбалку не терпится, то просто подышать экологически чистым воздухом – у нас тут заработаешь астму. Мать, та все больше по ягодам-грибам. Или купалась в чистейшей воде, теперь-то, куда ни сунься, везде нарвешься на химию, которую невесть где спустили в озеро. Отправлялись на целый день, брали с собой подстилку – полежать на траве, термос с кофе и второй, широкогорлый, с обедом. Конечно, лучше бы покушать с сельского базара, но это старший Громушкин раз навсегда запретил. Для него бумажка внутри агрегата – закон.
За лето старшие Громушкины загорели, окрепли. Одно волновало: Витька не делает и не делает Марине предложения, шляется где-то. Решил покупать себе отдельную квартиру в кооперативе. Будет шлюх водить. Дочь зато – одна радость – занимается, дружит с приличным парнем, хоть и из голодранцев. В университете – повышенная стипендия.
V
Так оно и шло, время. И грянула перестройка с гласностью и разными свободами, которые больше всех радовали, похоже, Марину Гурвич. Громушкин-папа на этом, правда, прилично заработал – с прилавков-то все пропало, как корова языком. А у него запасено. Так что и он был доволен. А потом началась приватизация, в торговле послабления. Витек одним из первых открыл собственный магазин по продаже антикварных книг и там же марок для филателистов. Все из того же источника. Заодно Витя организовал фирмочку по перепродаже автомобилей, которые пригоняли не из прошлого века, а из сегодняшней Германии. Короче, дело шло, денежки работали, дом, теперь уже собственная квартира Витька, был, как говорится, полной чашей. В самом деле, пора бы жениться. Но на ком? Телки, которые нравились Вите, в жены явно не годились. Марину он видел теперь редко – бегает с одного митинга на другой, глаза горят, щеки пылают. И Вите казалось, что он ей просто не интересен. Да и она ему… в общем… На выборы он не ходил, делать, что ли, больше нечего? Политика – не его забота.
