Судя по груде окурков, которые лежали в пепельнице, стоявшей на краю стола перед Рыкачевым, разговор затянулся.
Ватутин усталым движением расстегнул верхние пуговицы кителя и откинулся на спинку скрипучего стула.
— Что вы все время киваете на Воронежский фронт, — сказал он с затаенным раздражением. — Там были одни условия, здесь другие. Там мы главным образом сдерживали противника, теперь же у нас совсем иная задача. Я пока еще не могу говорить обо всем подробно… Но думаю, вы и сами догадываетесь…
Рыкачев кивнул головой и сухо улыбнулся.
— Отчасти догадываюсь, товарищ командующий. Так, зазря, меня в это растреклятое место, где ни дорог, ни мостов, с армией бы не послали. Но разговор наш имеет для меня важное значение. Я продолжаю считать, что ослаблять фланги в большом сражении и собирать все силы на одном участке за счет других — очень рискованное дело…
— Не спорю, рискованное. — Ватутин сердито прищурил глаза. — Но чего же вы-то хотите? Вы хотите, чтобы мы везде были одинаково сильны? Это невозможно и совсем необязательно, товарищ генерал. Да, совсем необязательно, — повторил он. — Могу сказать наверное, что к началу сражения мы еще не будем иметь преобладающего перевеса в силах. Но даже самый незначительный крен в нашу сторону надо уловить и разумно использовать. — Он нетерпеливо передернул плечами. — А вы требуете каких-то идеальных, несбыточных условий. Их нам никто не создаст. И требовать ничего лишнего мы не должны… Риск, вы говорите… Да, конечно. Но риск естественный, оправданный, необходимый… Не забывайте, что мы с вами и направлены-то для того, чтобы взять на себя всю ответственность. И решать. Решать не только за себя, но и за противника. Не подчиняться обстановке, а создавать ее. Навязывать противнику свою волю…
Ватутин не сдержался и слегка стукнул кулаком по столу.
Он прекрасно понимал, что в основе этого нескончаемого спора лежит вовсе не какая-то особая стратегическая концепция, а просто-напросто самолюбивое желание его собеседника доказать во что бы то ни стало, что и у него тоже есть свои собственные взгляды, принципы, установки и что, если бы его оценили как следует, по заслугам, он, Рыкачев, должен был бы занять в армии гораздо более видное положение… А кем был тогда, когда Рыкачев командовал дивизией, этот нынешний командующий фронтом? Мальчишкой! Курсантом! Если бы Ватутин утверждал, что фланги ослаблять нельзя, то Рыкачев всеми способами отстаивал бы то, против чего сейчас так яростно возражает…
