— Огонь!… — хриплым голосом выдавил он, уже лежа на земле.
Петухов послал в казенник орудия снаряд, нагнулся к Черному, тронул за локоть.
— В планшете письмо жене и детям, сбереги его… А меня оставь, — прошептал комбат.
Бережно подняв лейтенанта на руки, Петухов отнес его в траншею, наспех перевязал раны. Возвратился к пушке. А здесь, пересиливая боль, Синица возился с тяжелым снарядом.
— Давай сюда! — Петухов взял снаряд. — Садись, наводи!
Но на кресло наводчика взобрался сержант Громов. Он навел орудие в идущий на большой скорости танк. Выстрелил. Тот замер. А около зенитки вдруг потемнело. Волна горячего воздуха обожгла, ослепила бойцов.
— Свирид, Свирид! — кричал Громов.
Клубилась пыль, застилая все вокруг. Петухов не заметил, как свалился с кресла наводчика Громов.
— Коля, дорогой! — стоя на коленях, проговорил Петухов. Снял с себя поясной ремень, оторвал кусок нижней рубахи.
— Во, во… перехвати ремнем ногу, — просил Громов. Он лежал на спине, смотрел вверх, и ему казалось, что нет ни адской боли от ран, ни звона в ушах… Он терял силы. Но большие светлые глаза на загорелом лице горели ярким огнем.
— Орудие не повреждено? — тихо спросил Громов.
— Ствол на месте, затвор тоже».
— А снаряды?
— Три, последние…
— Помоги мне встать… — и опираясь на Петухова, Громов поднялся, сел на место наводчика.
Из дыма, клубившегося над горевшими танками, выползли еще четыре бронированные машины. Громов выстрелил. Но промахнулся. Второй снаряд угодил в борт, порвал гусеницу. Остальные танки остановились, как бы раздумывая, двигаться ли дальше.
— Петухов, — проговорил Громов. — Заряди орудие, дай мне гранаты, а сам отведи комбата и Синицу в медпункт.
— Нет, товарищ сержант, не могу. Будем вместе до конца…
— Выполняйте приказание! — повысил голос Громов. В его словах была такая властная сила, что Петухов притих.
— Есть! — ответил наконец Свирид.
— Вот возьми, — и Громов вынул из кармана гимнастерки красненькую книжечку, подал Петухову… — Передашь комиссару… А теперь торопись, торопись…
— Прощай, друг! — глухо вымолвил Петухов… Подняв на плечи Черного, Петухов, пригибаясь, пошел по канаве вдоль дороги. За ним плелся Синица. Они держали путь к Спартановке…
