Снова пауза. Гюртнер убежденно продолжает:
– Но допустить Гитлера к власти – это, сами понимаете, огромный риск, это просто игра с огнем! Если такой тип дорвется до власти – он может натворить что угодно!
Пауза. Гюртнер всматривается в лицо Зауэра, продолжает:
– Но без него, повторяю, нам с коммунистами не справиться! Однако, чтобы использовать этого Гитлера, нужно его иметь, а то, о чем вы сейчас рассказали, уничтожает его без остатка. Понимаете вы это?
– Да, конечно.
Пауза. Гюртнер продолжает:
– Но, с другой стороны, теперь – при всех этих документах (кивает на бумаги Зауэра) – Гитлер становится для нас совершенно безопасен: мы мгновенно сможем уничтожить его, когда захотим. Это медицинское заключение никогда не утратит свою силу. Мы примем меры к тому, чтобы и до тела этой несчастной никто не смог бы потом добраться – и оно навсегда останется в нашем распоряжении. И слуги никуда пока не денутся: если Гитлер не заподозрит угрозы, исходящей от нас, им ничего не угрожает! Допросить их можно будет и позже, а теперь это только насторожит Гитлера и заставит его избавляться от свидетелей – а нам это ни к чему! Так что спешить нам – и вам! – совершенно некуда. Это дело всплывет тогда, когда будет нужно: когда придет момент избавляться от Гитлера. Но пусть до этого он для нас очистит Германию от красного сброда, а заодно – от еврейского засилья!
Пауза. Гюртнер:
– Вы видите, никто не собирается спасать эту мразь, этого убийцу от ответственности. Но он нужен нам сейчас – незапятнанным и дееспособным. Потом он не уйдет от возмездия. Готовы ли вы, Зауэр, действовать вместе с нами?
Зауэр молчит. Гюртнер:
– Я понимаю, вам нелегко. Ваша совесть полицейского не позволяет вам покрывать убийцу. Но ведь это только временно! Верите вы мне?
Зауэр (с трудом):
– Да!
Гюртнер:
– Тогда – по рукам?
Они пожимают друг другу руки.
Зауэр:
– Что мы должны теперь делать?
Гюртнер:
– Это (указывает на бумаги) я оставляю у себя. Тела никто теперь не должен видеть. Вы возвращаетесь в морг и проследите за тем, чтобы тело было упаковано и прочно запаяно в свинцовый гроб. Так с ним ничего теперь не случится. Уверены ли вы в молчании своих подчиненных?
– Да, конечно. Они – люди надежные и верят мне. А что будет с гробом потом?
Гюртнер:
– Его похоронят на Центральном католическом кладбище в Вене.
Зауэр поражен. Гюртнер видит это, усмехается:
– Ничего, все будет в порядке!
Зауэр:
– А что будет с прессой?
Гюртнер:
– Думаю, что ничего. Какие-то слухи они, конечно, напечатают, но, если ваши люди никак не протекут, то никаких подробностей у прессы не будет. Впрочем, это выяснится завтра-послезавтра: в воскресные газеты ничего толком не успело попасть. Ну, за дело!
