Зауэр спрашивает, перебивая:
– Мими?
Мюллер:
– А, слышали о ней! А про последний визит?
Зауэр кивает, спрашивает:
– А она сейчас жива осталась?
Мюллер усмехается:
– Вполне живая. Это-то я проверял. Так что тут прямой аналогии нет, он все же не Синяя Борода!.. А сейчас у него сверх того уже второй год новая подружка – Ева Браун, ассистентка этого Гоффмана, тоже, я думаю, долго не продержится... Так что тут все очень неясно.
Зауэр смотрит на часы, встает:
– Спасибо, вы мне очень помогли!.. У меня еще множество к вам вопросов, если вы в принципе не возражаете?
Мюллер согласно кивает, тоже встает. Зауэр кивает на телефон:
– Но продолжим в другой раз, теперь же, на днях. А сейчас мне пора бежать, и есть с чем – благодаря вам. (Мюллер довольно улыбается, но протестующее качает головой.) Все, повторяю, сугубо между нами!
Мюллер согласно кивает головой. Жмут друг другу руки. Мюллер одевается, выходит.
Зауэр собирает бумаги в папку. Поднимает трубку телефона, набирает номер, говорит после ответа:
– Это Зауэр. Выхожу, господин министр!
Вечер субботы 19 сентября.
Гитлер один, как зверь бегает по кабинету. Наконец, подбегает к телефону, набирает номер:
– Гоффман! Сестра еще не приехала, а я не в силах здесь один оставаться. Поедемте вместе к друзьям в Санкт-Квентин на Тегернзее. Приезжайте со Шреком немедленно, умоляю. Мне здесь не выдержать!
Тот же вечер. Кабинет Гюртнера в Министерстве юстиции Баварии. Гюртнер вдвоем с Зауэром.
Гюртнер отодвигает к Зауэру бумаги, принесенные последним, и говорит:
– Значит, вы утверждаете, что все эти официальные сведения и заключения рассыплются как карточный домик, если произвести медицинскую экспертизу трупа?
Зауэр кивает головой. Гюртнер задумывается, затем снова спрашивает:
– Вы абсолютно уверены, что это не самоубийство и не несчастный случай, а убийство?
Зауэр:
– При том, что мы выяснили – никаких сомнений!
Гюртнер снова задумывается, потом спрашивает:
– Но почему вы так уверены, что это он?
Зауэр:
– Больше некому. Смотрите еще раз сами: это или убийство, или самоубийство, или несчастный случай – больше ведь ничего не бывает. Повреждения на лице и на теле – это доказательства того, что это не самоубийство и не несчастный случай. Это мы уже запротоколировали. Так что самоубийство и несчастный случай мы отмели – с этим-то вы согласны? (Гюртнер кивает.) Теперь главное во времени. Если самоубийство или несчастный случай могли произойти когда угодно – после отъезда Гитлера и его людей, то с убийством так не получается. Если проведем вскрытие, то почти наверняка уточним время убийства: она обедала вчера с 14 до 14 часов 20 минут – этого слуги не скрывали, и едва ли это может быть неточным. Рассказали и то, что и сколько она съела. Если ее убили около 15.00, как мы уверены, то вся эта пища остается и сейчас у нее в желудке, как и должно быть после обеда. Это и будет доказательством времени смерти, а не нашими измышлениями. Может быть, удастся и доказать, что ее задушили, а не только застрелили. В конечном итоге дело наверняка сведется к Гитлеру и его уехавшим спутникам. А дальше мы еще точнее все установим. Наверняка на лапах у убийцы и следы остались – за сутки-двое они исчезнуть не могут. Только мы этого еще не проверяли.
