С многообещающим продолжением.
Его поцелуй.
Она вновь изменила положение тела.
И вот наконец он, замерев от восторга, почувствовал на своем плече ответный, робкий и такой желанный поцелуй.
Она, как исправная ученица, начала повторять его действия.
Но ее поцелуи были гораздо энергичней и страстней.
И тогда он положил одну ладонь ей на бедро, а вторую — на ближнюю грудь.
Она сделала то же самое.
Он пальцами нашарил нежный сосок.
Она накрыла ладонью его левый сосочек, под которым сердце начинало ускоренно гнать кровь, гнать туда, куда требуется.
И вскоре она тоже почувствовала, что кровь поступила куда надо и в должном количестве.
Ее вдруг осмелевшая рука убедилась, что имеет дело с настоящим мужчиной.
Его рука пустилась на поиск того, что доставляет женщине наибольшее удовольствие.
Она послушно раздвинула колени.
Он поймал нетерпеливыми раззадоренными губами ее отвечающие взаимностью губы.
И начался длинный урок по обучению страстным поцелуям.
Не отрывая губ от ее рта, он ощутил, как загрубел и напрягся сначала один сосок этой девственной груди, потом другой.
Ее язык начал поиск его языка.
А он все смелее и смелее нашаривал пальцами внизу лобка заветную упругость.
Она уже ласкала обеими руками то, чему предстояло наконец-то лишить ее девственности…
Он с трудом оторвался от ее затяжного сладчайшего поцелуя.
— Может, попробуем?
— А ты сумеешь?
— Не знаю.
— Стью, я боюсь.
— Я тоже.
— Но мне хочется, понимаешь, хочется.
— Мне тоже.
— Ладно, рискнем.
— Дорогая, ложись, как тебе удобней.
— Хорошо.
— И сама направляй куда надо.
— Хорошо.
— Если будет больно, сразу говори.
— О'кей, милый, о'кей.
— Ну что?
— Я боюсь.
— Я тоже.
— Поцелуй меня как можно ниже.
— С удовольствием.
— И я тебя поцелую куда надо.
— Думаешь, это облегчит процесс?
— Молчи.
Он исполнил все ее требования.
Она же сама проявила инициативу, от которой он издал сладострастный рык.
И вот она свой собственной рукой начала приближать кульминационный момент, о котором любая женщина мечтает как о начале новой, еще неизвестной, но такой счастливой, такой долгожданной, такой прекрасной жизни.
Он подчинялся ее робким движениям и сдерживал, сдерживал, сдерживал невыносимое желание стремительно ворваться в девственное лоно и начать там хозяйничать с пылом победившего завоевателя.
— Давай, — прошептала она. — Давай же.
Он подчинился.
— Гоу! — закричала она. — Гоу!
И он, последним усилием воли контролируя ситуацию, готовую сорваться в безумное, непоправимое, чудовищное действо, сделал наконец то, что требовалось.
