Они прекрасно поладили с Бруно. Мать настояла, чтобы он остался ночевать, и встала в шесть утра, чтобы отвезти его на станцию.
– Я предложила ему приехать на похороны, – сказала она Тэре за завтраком.
– Спасибо.
– Это серьезно? У тебя с Бруно?
Тэра задумалась.
– Мне кажется, с его стороны это серьезно, – заметила мать.
– Да, я знаю.
Именно в этом и заключалась проблема.
– Я надеюсь, ты не причинишь ему боль, – сказала мать, жестко взглянув на Тэру, прежде чем начать убирать со стола.
– Как я причинила боль папе? Ты на это намекаешь? – резко спросила Тэра, уязвленная и обиженная.
– Ты очень сильная, Тэра. Ты берешь жизнь и выжимаешь ее, как большой сочный апельсин.
– Что ты, черт возьми, хочешь сказать?
– Что ты можешь быть очень эгоистичной и очень безжалостной.
Тэра задохнулась от злости.
– Спасибо за убийственную характеристику. У тебя всегда это отлично получается, мамочка.
– Тебя все время приходилось ставить на место. Начиная примерно сполутора лет.
– Боже! Теперь я понимаю, почему я уехала из дому и не хотела возвращаться.
– Ты уехала из дому, потому что твой отец, наконец, заставил тебя посмотреть на себя со стороны…
Тэра сделала глубокий вдох. Гнев разгорался внутри нее. Она знала, что действительно своенравна и эгоистична. У нее трудный характер. Она бунтарка. Но они хотели от нее слишком многого. Он хотел от нее слишком многого. Она задыхалась, чувствовала себя стреноженной, связанной по рукам. Вряд ли родители когда-либо догадывались о том, что творится у нее в душе.
Все это из-за Фредди. Если бы он не умер, когда ему было десять лет, они бы не тряслись так над ней. Они бы не относились к ней как к чему-то особенному, драгоценному, не пытались бы вылепить из нее гения, который пойдет по музыкальным стопам отца и еще гораздо дальше.
Большие зеленые глаза Тэры наполнились слезами. Она посмотрела в холодное усталое лицо матери.
– Мама, давай не будем ссориться. Пожалуйста.
Мать печально улыбнулась.
– Да, теперь уже слишком поздно.
– Если бы я знала, что он болен, я сразу бы вернулась.
– Я знаю, – безучастно сказала мать. – Жаль только, что он не смог повидаться с тобой перед смертью.
Тэра стукнула кулаком по столу.
– О Боже, не надо! Не надо!
– Хорошо. Извини.
Тэре хотелось вскочить на ноги, обнять мать и заплакать. Заплакать вместе с ней. Но она решила не нарушать внешнюю оболочку спокойного самообладания матери. Хрупкое перемирие сохранялось до дня похорон.
Тэра надела темно-синее платье, которое так нравилось ее отцу. Платье было слегка расклешенное от кокетки, с большим белым воротником в пуританском стиле. К нему она надела красные туфли на высоченных каблуках, купленные на доходы от работы в винном баре. Неуместное и бросающееся в глаза сочетание.
