Набив ненасытную утробу топки, Дикин тщательно оттер от смазки руки, убрал инструменты и устало опустился на сиденье в углу.
Довольно скоро он задремал, но даже в состоянии полусна что-то вроде часового механизма работало в его голове, потому что через определенные промежутки времени он просыпался, вставал и подбрасывал дрова в топку.
Когда Банлон и Рафферти в сопровождении О'Брейна поднялись в кабину, они застали его спящим.
— Вы спите на посту, Дикин! — негодующе выпалил майор, едва увидел эту картину.
Ничего не ответив, Дикин указал на манометр, Банлон тут же вмешался:
— Осмелюсь доложить, майор, если он и спал, то недолго. Все в полном порядке. — Он посмотрел в тендер. — И дров израсходовано, сколько нужно. Хорошая работа. Конечно, имея такой опыт, как в Лейк-Кроссинге…
— Приступайте к работе, Банлон, пора трогаться. — О'Брейн кивнул Дикину. — А вы ступайте за мной.
Дикин поднялся и посмотрел на часы.
— Полночь. Я просидел здесь больше семи часов, а вы говорили, что требуется только четыре…
— Чего вы хотите, Дикин, сочувствия?
— Чего-нибудь повещественней, например, пожрать.
— Карлос приготовил ужин. — Дикин про себя удивился, когда же он успел, не отлучаясь от поста. — Вам оставлено.
О'Брейн и Дикин сошли на землю, дошли до первого вагона, поднялись на площадку, и майор подал знак Банлону. Тот махнул рукой в ответ, и голова его исчезла в кабине машиниста. Майор открыл дверь.
— Входите, Дикин.
— Видите ли, после того, как я просидел там столько времени, у меня голова трещит, как тыква.
Майор внимательно посмотрел на него, но решил, что ничего страшного не будет, если задержанный постоит пару минут на площадке, и вошел в вагон один.
Из трубы вырвалось несколько больших клубов дыма. Колеса паровоза прокрутились на обледенелых рельсах, потом они медленно покатились, поезд тронулся. Схватившись за поручень, Дикин выглянул назад. Оба вагона с лошадьми стояли на пути, все вернее теряясь в снежной мгле.
Дикин выпрямился. Его обычно хмурое лицо теперь выражало еле заметное удовлетворение. Он нажал на дверную ручку и вошел в салон. Губернатор, Клермонт, О'Брейн и Пирс сидели у печки едва ли не в тех же позах, в каких он их оставил семь часов назад. Все посмотрели в его сторону. Майор нехотя проговорил:
— Еда на кухне.
— А где я буду спать?
— Вы не находите нужным сказать «спасибо» за ужин?
— Что-то не припоминаю, чтобы хоть кто-то сказал мне «спасибо» за то, что я семь часов просидел у паровозной топки. Так где я буду спать?
