— Что же, вы облегчаете мне задачу, милая Терике, благодарю вас. Дело в том, что Бела Имре попал в большую беду.
— Я так и предполагала. — Склонив голову набок, Тереза деликатно поинтересовалась: — Вы занимаетесь этой его бедой как друг или как должностное лицо?
— Будет достаточно, если я отвечу вам так: как друг, который является в настоящее время и должностным лицом?
— Поначалу я думала, что так угнетающе подействовала на него смерть Додека...
— Говорил ли вам ваш начальник, что Иштван Додек убит? — прервал девушку Рона.
— Убит? Боже мой... — Тереза побледнела. — Нет, не говорил. Имре сказал лишь, что старик умер, а когда я спросила от чего, он ответил, что пока неизвестно. Но почему его убили? За что?
— Мы как раз этим сейчас и занимаемся.
— Бедный, бедный старик! — Тереза тяжело вздохнула. — Они так любили друг друга. — Подняв глаза на подполковника, она спросила: — И вы уже знаете, кто убил?
— Пока нет. Но ищем и найдем. Сейчас Додека уже не вернешь, а в опасности Бела Имре.
— Вы хотите сказать, — в ужасе прошептала девушка, — что и его хотят убить?
Рона избежал прямого ответа.
— Чтобы спасти его, нам нужна ваша помощь.
Тереза вскочила.
— Конечно, я сделаю все, что могу! Что я должна делать?
— Я вам все расскажу по порядку. А пока прошу вас, сядьте и посмотрите вот на этого человека. — Рона сунул руку в карман, вынул фотографию Форстера и показал девушке. — Видели вы где-нибудь этого человека? В приемной, в здании института или, может, на улице у входа?
Тереза, держа в пальцах фотографию, долго ее рассматривала.
— Нет, этого мужчину я не видела и не встречала.
— Понятно, — негромко проговорил Рона. — В таком случае вам предстоит сделать следующее...
Утро выдалось туманное.
Шофер, выведя «мерседес» из гаража, побрызгал лобовое стекло холодной водой, включил «дворники» и подкатил к подъезду.
Из «Жигулей», приткнувшихся неподалеку, за его действиями наблюдали Саас и Милли.
Саас смотрел на часы.
— Через час двадцать минут отправляется самолет. Уж не передумал ли он за ночь?
— Сейчас увидим. Не верю, чтобы он бросил дочь на произвол судьбы, — отозвался Миллс.
— Кроме того, он боится и за собственную шкуру, что бы ты ни говорил о его достоинствах, это факт!
Миллс промолчал. Ограниченность партнера становилась для него все более очевидной.
Имре появился в стеклянных дверях вестибюля и сбежал по ступеням лестницы, держа в руке небольшой дорожный саквояж, который небрежно бросил на заднее сиденье.
