— Шур, ты не раздирай... Не надо! — с беспокойством сказал Серёжа. — Знаешь, я по телевизору видел: есть такие люди, они умеют всё это разлепливать... и надписи пропавшие читают! У них там лучи, химия всякая...
— Да я ничего... только попробовать... — Шурка, не закрывая, положил планшетку возле Серёжи.
Целлулоид прямо на глазах обветрился, как бы поседел; царапины проступили резче... Да ведь это буквы! Гвоздём или осколком нацарапано!
Поворачивая сумку под солнцем то так, то этак, Серёжа разобрал слова:
ЗЫКОВ
ШАЯХМЕТОВ
КОНДРАТОВИЧ
САЖИН
НЕ...
Последнее слово не дописано: черта скользнула вниз, в угол целлулоидного окошка.
Серёжа обернулся к Шурке, но долго не мог ничего выговорить,
— Шур, — сдавленным голосом спросил Серёжа, — а они все... а их всех... убили? Если бы хоть кто-нибудь был живой — ведь подобрали бы?..
Шурка возразил:
— Вот и нет! Могло взрывом отбросить! А раненых в госпиталь увезли... а потом они выздоровели!
От таких слов у Серёжи появилась некоторая надежда, но у самого Шурки её не прибыло, и он задержал вздох, чтобы скрыть это.
— Шур! — сказал Серёжа. — Но ведь... Ты только подумай! Ведь такого ни у кого не будет! Если это взаправду с войны... Никто не ожидал, даже штаб — а мы вдруг принесём! Это из всей игры — самое главное окажется!
— Угу... — без всякого оживления ответил Шурка.
— Думаешь, нет? — растерялся Серёжа.
Шурка поднял голову:
— Отдадим после линейки. Тогда и разговор будет завтра. Совсем по-другому...
Шурка умолк. Его как будто лихорадило.
Он с удивленьем потом вспоминал: совершенно невыносимо стало сидеть вот так, на одном месте. Что угодно — бежать, или драться с кем-то — только не сидеть!
Он посмотрел на море, на береговую тропу. Взгляд его передвинулся дальше, ещё дальше, потом выше... и вдруг словно споткнулся.
Он не отворачивался; он всё смотрел и смотрел... Он видел точку. Ту самую точку на ровном, как линейка, горизонте, под которой среди деревьев прятался зелёный домик.
Он видел её с непривычной отчётливостью. Никакие мурашки в глазу сегодня не мешали её видеть — она не исчезала и не мерцала. Значит, она теперь намного ближе!
Шурка обернулся назад — прикинуть, далеко ли отошли от лагеря? Заманчиво было убедить себя, что это, пожалуй, четверть пути до зелёного домика: хотя совесть подсказывала — и одной десятой не будет!
Серёжа с рассеянной улыбкой смотрел на него, ещё ни о чём не догадываясь.
— Идти туда... так сразу после отбоя! — глухо, отрывисто, будто одному себе, вдруг сказал Шурка.
